Сирена в котелке
Шрифт:
— Ну-ка, милая, — сказал я, взял ее за левое ухо и повел.
Впереди бежали две машинистки с кусочками сахара и кричали: «Малютка, малютка!»
Шурин погонял свинью директорским зонтиком, а директор шел сзади и время от времени накручивал свинье хвост. Таким образом мы кое-как дотащили ее до бойни.
Продали мы ее там совсем неплохо и купили за эти деньги трех маленьких поросят.
— Поросята малолетние дурачки, им в нашей столовой еда понравится, — сказал директор, и мы сели с ними в трамвай номер двадцать пять.
Но в дороге
Второго в толкотне придавпли. Остался третий, которого я связал по ногам собственными подтяжками. И этот теперь живет при столовой. Но он тоже не растет и в весе не прибавляет. Дирекция предполагает отправить его в дом отдыха на Шклярской засеке в Нижнем Шлеиске, может, ему горный воздух будет полезен?
?? ?? ??
1948
?? ?? ??
?? ?? ??
? ?
Жертва демобилизации
?? ?? ??
— В нашем доме живет один субъект, который был женат на резервистке, его жена служила в армии. Когда хлопина прочитал в «Курьере», что все женщины должны быть из армии демобилизованы, он чуть из себя не выскочил от страха.
А это потому, что он ежедневно писал ей, как он целые вечера у окна сидит, в небо смотрит и плачет от тоски. Отмечал также в письмах, что занят постирушками, цветочки поливает, полы под темное красное дерево натирает и тому подобное.
А фактически было немного иначе. Дома он действительно сидел, но не один, всегда несколько лиц с ним находились. Граммофон без перерыва играл, литровка на столе фигурировала, а также регулярная закуска. Надо тут признаться, что о жене он всегда думал, даже на дверь поглядывал, не едет ли она случаем в неожиданный отпуск, а окно держал открытым, чтоб в случае несчастья гости могли сразу на улицу выпрыгнуть.
Мы с шурином часто иногда к нему заходили. Сразу же, как мы узнали про его терзания, я говорю брату жены: «Слушай, Фелюсь, пойдем к нему, может, на что-нибудь пригодимся».
Ну и, сами понимаете, пошли. Входим, и сердце у нас сжалось.
Посередине комнаты наш приятель стоял в одних исподних и половой тряпкой мыл пол.
Как он нас увидел, горючими слезами залился и объясняет, что проклятый пол, чем его больше моешь, тем он, холера, становится грязнее.
А потом немножко успокоился, потянул носом и спрашивает: «Чем тут пахнет?»
Понюхали мы с шурином и говорим:
— Что за вопрос? Бимбер![32]
Он снова расплакался и объяснил, что целый день проветривает, а запах все крепчает. То же и с уборкой, не может ничего поделать. Фактически квартира была разбабахана прилично. Цветочки приказали долго жить.
— Это все ерунда, — говорим мы ему, — возьмемся втроем за работу и за час сделаем из квартиры салон.
Мы вручили шурину щетку и велели ему паутину с печки сметать, а сами взялись за этот холерный пол.
Но шурин был малость под газом и не заметил, что на печке гипсовая Венера стояла, почти в натуральную величину. Шурин зацепил ее щеткой. Венера с печи свалилась, стукнула по гардеробу… И зеркало в полтора метра высоты пошло на мелкое утильсырье.
Хотел, правда, Пекутощак Венеру щеткой в воздухе удержать, но еще хуже вышло, потому что другим концом сорвал жирандоль.
Но и это еще не все. В этот момент открываются двери и входит жена в качестве дамского сержанта.
Махнула на нас желтым флажком, и мы ходу. Ее муж тоже хотел вместе с нами из квартиры рвануть, но красный флажок задержал его на месте.
Со двора мы слышали, как несчастная жертва демобилизации проходила карательную муштровку под визгливую команду семейного сержанта.
?? ?? ??
1946
?? ?? ??
?? ?? ??
? ?
В ожидании угля
?? ?? ??
— Да, да, уважаемая пани Кушпетовская, и этот снег и этот мороз — все это не без атома. Взорвут в пустыне Сахаре атомную бомбу, а в Варшаве мы должны сладким картофелем животы набивать, потому что в погребах его поморозили при градусах холода ниже нуля. Сбросят эти бомбы на острове Бикини, а в мясных палатках телятины ни грамма, потому что снежные заносы на рельсах и железная дорога перестала ходить. Холера это, а не изобретение.
— Действительно, хотя, знаете ли, в стародавние времена тоже такие зимы бывали. Например, в двадцать девятом такие морозы в Варшаве ударили, что мой муж на минуту выбежал в погреб за углем и отморозил себе нос. Две недели я его оттирала керосином, и из-за этого он боялся папиросы курить, чтобы у него усы не загорелись. А в те времена атомных бомб еще и в помине не было.
— Вы совершенно правы, и тютелька в тютельку все совпадает. Атомов тогда еще не было, но было новое, свежее изобретение — радио.
— Неужели из-за этого радио могли такие морозы наступить? Что вы говорите, пани Кубелек, милая!
— Известное дело! Потому что именно тогда в воздухе появились эти болтливые волны — длинные, короткие и средние. Весь мир начал разговаривать. Все народности друг перед другом носы задирали. Воздушная тяга образовалась, дошла аж до Северного полюса, и оттуда на нас морозы навалились.
— Может быть, но бабка покойница рассказывала мне, что шестьдесят лет тому назад в Варшаве тоже была такая свирепая зима, что одноэтажные дома до самой крыши в снегу утонули. Люди говорили, что это все из-за электрических лампочек, которые тогда впервые появились.