Сиренити
Шрифт:
— Его отпустили, и он отправился в свою комнату, — ответил брюнет, и я выдохнула с облегчением.
К моему удивлению, ужин прошёл довольно спокойно. Кристиан был задумчив и немногословен, и даже довольно мило за мной ухаживал. Но расслабляться было рано, и напряжение меня не покидало.
Насытившись, я хотела вернуться в библиотеку, но у Кристиана были другие планы. Взяв меня под руку, он потребовал отвести его в конференц-зал и связаться с Ксенделом.
— Но зачем? — сильно удивилась я.
— Пора поставить этого таракана на место, — последовал спокойный ответ.
Глава 26.
Макс
После разговора с Кристианом я долго не мог успокоиться. Ходил взад-вперёд по выделенной мне комнате и прокручивал в голове беседу с королём Лионезии снова и снова.
Он любил Сир, я в этом не сомневался. И я уверен, что он будет пытаться сделать её счастливой. Я прилюдно оскорбил его, назвав редкостным подонком, накинулся на него с кулаками, но он пощадил меня ради неё, не отправил на казнь.
Ох, ну почему судьба так жестока и на его месте не могу быть я? Впрочем, Джулиан тоже в пролёте. Этот новоиспечённый король уделал нас обоих.
Интересно, что с ним не так. Почему его глаза порой полыхают жёлтым огнём, а от одной его команды: «Сядь!» у меня подкашиваются коленки? Надо бы аккуратно поговорить об этом с моим ангелом.
Сиренити…
Стоило мысленно произнести её сладкое имя, как сердце сжалось от боли словно стальным обручем. Ещё немного — и я её потеряю…
И это уже не исправить. Факт, с которым надо просто смириться.
Желтоглазая сваха подталкивает меня к женитьбе на Еве. Да, в общем и целом эта милая девушка мне нравится. Хрупкая, красивая, нежная, добрая. И фигурка ничего такая, аппетитная. Из неё получилась бы отличная жена и мать. Но у неё есть один существенный недостаток. Она — не Сир.
Кристиан заявил, что Ева влюблена в меня. А я не могу понять, с чего бы это. Ведь мы видели друг друга лишь пару раз, на балах, издалека, и даже не были друг другу представлены. Я знал, что Ксендел планирует выдать свою дочь замуж за Сантирона, наследного принца гномьего королевства Вестрок, и не видел смысла нарушать девичий душевный покой своим вниманием. Тем более, что Сантирон слыл отличным малым с приятной внешностью, и ростом был не ниже Евы. Наверняка эти двое были бы счастливы в браке.
Но разве стала бы она рисковать всем ради меня, подавая заявку на участие в Программе, если бы была ко мне равнодушна? Да ещё если учесть, что я убил её брата?
И всё же она это сделала. Чтобы спасти мою жизнь, она едва не потеряла свою собственную. Я вспомнил, что сотворил с ней её отец, и в душе пронеслась обжигающая волна гнева. Яркий синяк на пол-лица, разбитая губа, опухшая скула — как можно быть таким жестоким к своему собственному ребёнку??? Кристиан сказал, что Ксендел изощрённо издевался над ней, и теперь её хрупкое тело покрыто жуткими шрамами, в том числе от плетей. Такое изуверство просто не укладывается в моей голове. Я согласен с Кристианом: этого садиста нужно закрыть в психушке пожизненно!
А Ева… Она так сильно пострадала из-за меня. И, как минимум, я должен с ней поговорить и выразить ей свою искреннюю благодарность. А дальше — посмотрим. Женятся же люди по расчёту. И некоторые даже обретают любовь и взаимопонимание в таком браке, притираются друг к другу. Может, у нас с Евой тоже так будет?
Если
Кристиан сказал, что, если Сир не забеременеет от меня, то наши с Евой дети унаследуют престол Ксандрии. Этот тип просчитывает всё наперёд, и я уверен, что он успел получить доступ к нашим с Евой медицинским картам и проверил нас на совместимость. А детки — это хорошо. Я бы даже сказал отлично. Они сблизят нас с Евой ещё сильнее.
Чем больше я об этом думал, тем сильнее проникался этой идеей. Я — правитель Ксандрии, наместник королевы Сиренити. Офигеть. Когда Ксендел об этом узнает — его разорвёт от злости, стопудово. А мой ангелочек получит в моём лице самого преданного союзника, и её интересы всегда будут для меня приоритетом номер один. Вдобавок мой ребёнок — от Сир, либо от Евы — станет полноправным королём или королевой. Классно же.
С такими мыслями я прекратил свои метания, остановился, развернулся и направился в комнату Евы. Пора наконец познакомиться с будущей матерью моих детей.
Сиренити
Сказать, что я нервничала — ничего не сказать. Разговор с Ксенделом не сулил ничего хорошего. Но Кристиан уверенно завёл меня на бордовый ковёр в конференц-зале и властно прижал к себе, приобняв за талию.
Странно, но, ощущая его поддержку, я тут же почувствовала себя гораздо увереннее, и тревога потихоньку начала отступать. Всё же надёжное мужское плечо — это бесценно.
По огромному голубому экрану пошли мутные волны, и перед нами возникла сгорбленная фигура короля Ксандрии.
Взлохмаченный, бледный и помятый, он сидел к нам боком и не соизволил даже посмотреть на меня.
— Ну, что, стерва, празднуешь? — с глухой злобой выплюнул он, уставившись куда-то в пол. — Похитила мою дочь, испортила все флаеры в моём королевстве… Но рано радуешься, сирена! Ты всё равно будешь моей! И ты, и всё твоё королевство со всеми потрохами… Моя армия в два раза больше твоей, и поражение Эльдии лишь вопрос времени. Ты не сможешь сопротивляться мне вечно. Я уничтожу всё, что тебе дорого, сотру в пыль твой дворец, а тебя посажу на цепь и буду трахать так жёстко и так часто, что ты станешь умолять меня о смерти… И твои крики и стоны будут для меня самой сладкой музыкой, когда с тобой начнут развлекаться мои стражники…
— Ты всё сказал? — Кристиан жёстко прервал эти больные фантазии.
Его ментальные щиты слетели всего на долю секунды, но мне этого хватило, чтобы уловить его эмоции. Я была потрясена, в какой ярости он сейчас пребывал.
— Кристиан Лионезийский?! — Ксендел аж подпрыгнул на стуле и в шоке уставился на нас, растерянно моргая и раскрывая рот, как выброшенная на берег рыба.
— Для тебя — ваше величество! А сейчас слушай сюда, таракан недобитый, — ледяным тоном отчеканил Кристиан. — Теперь я управляю Эльдией, так что ты кинул вызов не хрупкой женщине, а мне. Ты осмелился угрожать моей невесте и оскорбил её. С этой минуты королевство Лионезия объявляет Ксандрии войну. Воевать на два фронта гораздо сложнее, чем насиловать женщин, верно, Ксен? — губы Кристиана скривились в презрительной усмешке.