Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея

Мосян Тунсю

— Позволь этому учителю… сперва помочь тебе разрядиться рукой.

Он будет тереть что есть сил, пока эта штуковина хоть немного не спадёт в размерах!

Девственным пальцам Шэнь Цинцю прежде никому не доводилось служить подобным образом — но этот случай был воистину беспрецедентным. Он неуверенно коснулся вершины этой колонны из багровой плоти с затейливой сетью лиловых прожилок и, собравшись с духом, обхватил её.

Ло Бинхэ вскрикнул от боли, бросив на него обиженный взгляд.

Уговаривая себя сохранять

невозмутимость, Шэнь Цинцю смягчил захват и принялся медленно поглаживать.

Но чем дольше он это делал, тем сильнее возрастала его тревога.

Орган подобной толщины, твердости и температуры вообще не мог принадлежать живому существу!

Это ж просто орудие убийства!

Пусть поначалу Шэнь Цинцю допустил оплошность, применив излишнюю силу, дальнейшие его действия быстро вернули Ло Бинхэ нужный настрой: уставленные на Шэнь Цинцю глаза увлажнились, веки опустились, дыхание сделалось неровным.

Сохраняя на лице бесстрастное выражение, Шэнь Цинцю тем не менее честно старался изо всех сил. Спустя какое-то время его рука начала ныть, однако эта греховная штуковина и не думала подходить к разрядке: всё, что указывало на её приближение — это небольшое количество белёсой жидкости, выступившей на широкой головке. Вместо того, чтобы наконец-то разродиться эякуляцией и опасть, она лишь разбухала и твердела. В конце концов Шэнь Цинцю не смог сдержать досадливую гримасу.

Бдительно следивший за его выражением лица Ло Бинхэ заботливо предложил:

— Учитель, почему бы… вам не сделать это самому?

«Чего?» — Шэнь Цинцю всерьёз решил, что ослышался.

Ло Бинхэ предлагает ему себя?

— Я боюсь, что снова причиню боль учителю, — продолжил тот, — так что, быть может, лучше, чтобы учитель взял меня?

Он произнёс это с подкупающей серьёзностью, не оставляющей сомнений в искренности его намерения лечь под Шэнь Цинцю, однако тот поспешно возразил:

— Нет, уж лучше ты.

Ложиться под другого мужчину — у него ведь тоже не было подобного опыта, верно? А что, если он поранит ученика до крови? Тогда, даже зная, что это принесёт Ло Бинхэ облегчение, он не сможет спать по ночам!

В любом случае, подобная возможность ещё не раз представится в будущем — сейчас же вреда не будет, если на сей раз Шэнь Цинцю позволит Ло Бинхэ взять своё.

Иными словами, он не собирался вестись на эту идею лишь потому, что жертвенность ученика тронула его!

Воодушевляюще похлопав ученика по макушке, Шэнь Цинцю развернулся, утыкаясь головой в подушку.

Он опирался на локти, так что его лопатки выступали острыми углами, а позвоночник изгибался сперва вниз, затем вверх дугой, от изящества которой перехватывало дыхание; ягодицы же оказались прямо перед Ло Бинхэ.

Лицо Шэнь Цинцю так и вспыхнуло от смущения, когда Ло Бинхэ внезапно обхватил его за талию, перевернув обратно.

— А теперь-то в чём дело? — беспомощно бросил Шэнь Цинцю.

— Учитель, я хочу вас спереди…

А больше ничего не хочешь?!

— Не нарывайся, — не на шутку помрачнел Шэнь Цинцю и развернулся обратно, про себя пробурчав: «До чего щепетильный ребёнок!»

Ему, что, недостаточно того, что Шэнь Цинцю отдаётся ему по доброй воле?

Мог ли он предугадать, что Ло Бинхэ тотчас перевернёт его обратно, словно блин на сковородке, горестно воззвав:

— Учитель правда не хочет видеть моего лица?

Его лоб уже покрылся капельками пота, нос покраснел, а глаза подозрительно заблестели.

Шэнь Цинцю ничуть не сомневался, что, отвергни он сейчас притязания ученика, тот немедля разревётся в голос.

Одна мысль о подобном причиняла нестерпимую боль, изрядно смягчая его сердце, а потому у него против воли вырвалось:

— Дело не в этом.

Тут-то Ло Бинхэ и ударился в слёзы:

— Тогда почему вы всегда поворачиваетесь ко мне спиной?

«Право слово, ты слишком много думаешь… И когда только ты успел сделаться настолько чувствительным? — промелькнуло в голове у Шэнь Цинцю. — Ладно, забудь! Уж лучше вовсе наплевать на своё старое доброе чувство собственного достоинства, чем без конца утешать Ло Бинхэ».

— Ладно, ладно! Спереди так спереди! Только не плачь! Посмотри, на кого ты похож!

Дальнейшее лишний раз показало, что слезам Ло Бинхэ поистине грош цена: он мог проливать их, не охнув, и точно так же осушать их, словно по команде. Склонившись, он робко протянул руку, проведя рукой по телу учителя.

Природа одарила Шэнь Цинцю тонкой талией и длинными стройными ногами — теперь, когда их тела переплелись, между ними открылся весьма соблазнительный вид на глубокую расщелину меж двух идеально округлых ягодиц.

Слегка подрагивающими ладонями Ло Бинхэ огладил гладкую кожу внутренней стороны бёдер Шэнь Цинцю — тот поневоле поёжился. По-видимому, опасаясь, как бы он не взял своих слов назад в последнее мгновение, Ло Бинхэ отвёл одно из бёдер, засунув внутрь палец другой руки.

Он оказался скользким и влажным, словно Ло Бинхэ как-то умудрился окунуть его в смазку, и с лёгкостью вошёл, чтобы быть тотчас обхваченным горячими нежными стенками.

Ощущение тонкого пальца, толкающегося вовнутрь, время от времени слегка сгибаясь, было весьма необычным — Шэнь Цинцю почувствовал, как по спине поползли мурашки, а кожу головы слегка покалывало. Ему оставалось только диву даваться, когда это ученик разжился столь подробными сведениями о подготовке к соитию, не говоря о средствах.

Ло Бинхэ затаил дыхание, следя за его реакцией. Когда он добавил третий палец, Шэнь Цинцю резко втянул воздух, ощутив лёгкое жжение. Схватив Ло Бинхэ за плечо, он процедил сквозь стиснутые зубы: