Сияние черной звезды
Шрифт:
Пребывая в полном смятении от случившегося, постаралась просто не думать. Вообще не думать. В принципе решила, что подумаю об этом завтра, или в ледяной ванной… в ледяной ванной думаю будет вернее всего, а, чтобы отвлечься решила чисто по-женски прицепиться к словам:
— Пробуждение?
— Да, — продолжая целовать мои волосы, и нежно гладить пальцы ответил кесарь, — первый этап.
От слова «первый» мне стало одновременно и холодно… и в то же время как-то очень жарко.
— Ппервый? — переспросила я.
Кесарь не ответил, лишь сильнее прижал меня к себе и его губы переместились с волос, на обнаженное плечо, покрывая его десятками поцелуев, и от одного этого, там где вроде все уже успокоилось, начала разливаться
— Очень чувствительная, — хрипло прошептал Араэден. — Но, боюсь, без ледяной ванны лучше не продолжать.
Он ласково и бережно высвободил меня из своих объятий, укрыл, а затем, с постели сошел сразу в портал, от которого повеяло безумным холодом… кажется там не ледяная ванная, там целый океан ледяной воды.
А я осталась. Обнаженная, уставшая, наполненная чувством удовлетворения, смешанного с отвращением к самой себе.
Повернувшись на бок, обняла подушку, и уставилась невидящим взглядом в пустоту, одновременно ощущая, что утомленный любовными утехами организм практически наплевав на мои моральные терзания, медленно, но верно погружается в сон.
Но разум был категорически против!
Разум наследницы Оитлона имел привычку анализировать как происходящее, так и собственные ощущения и переживания. И анализ произошедшего меня не радовал. Вообще. Я слишком отчетливо понимала, что сейчас произошло. И к чему это приведет в будущем. Когда я впервые присутствовала на допросе — меня вырвало, а когда все закончилось, я спряталась за угол, села, и обняв плечи едва не выла от жалости к тому человеку, которому только что на моих глазах переломали все кости. Во второй раз была только тошнота и отголосок жалости, но вместе с тем четкое понимание — если уйду, поддавшись чувствам, могу упустить что-то важное, деталь которая окажется нужной для расследования, зацепка, что позволит спасти жизни других. Я раз за разом напоминая себе о долге, я выдержала весь допрос до конца. В третий — я едва ли думала о том, кому вырывали ноготь за ногтем, чувства жалости больше не было, было осознание важности моего присутствия, мысли о долге, желание узнать ответы на вопросы. И все.
Человек существо приспособляемое. Столкнувшись с преступлением впервые — он в ужасе, разум едва ли принимает происходящее. Но сталкиваясь с чудовищными вещами снова и снова, мозг адаптируется, и даже самое страшное преступление, начинает воспринимать нормой.
А теперь главный вопрос, Катриона Ринавиэль Уитримана, как быстро ты сочтешь нормой постель кесаря?!
Меланхолично взглянув на обнимаемую мной подушку, пришла к неутешительному выводу — уже сочла. Я давно воспринимаю его постель, как свою собственную, его дом — как свой дом, его империю… продолжать глупо.
Вспышка портала, прогнувшаяся под вернувшимся кесарем кровать, его холодное тело, устроившееся вплотную, но поверх одеяла.
— Я холодный, — объяснил Араэден, притягивая меня ближе, и снова зарываясь лицом в мои волосы.
— Ледяной, — на выдохе, поправила я.
Он усмехнулся, и действительно ледяными пальцами осторожно коснулся моей руки, скользнул вниз по запястью, до самых пальцев, пока не накрыл мою ладонь собственной большой и сильной, в очередной раз заставив осознать, насколько я маленькая и слабая, по сравнению с ним.
— Нет, нежная моя, ты маленькая, но сильно, удивительно, восхитительно, неимоверно сильная. Моя особенная принцесса, мой свет, мой дар, моя жизнь.
Горько усмехнувшись, прошептала:
— Нет, не так. Вы сами сказали — вы вся моя жизнь, мой кесарь.
Он тихо рассмеялся, прижал сильнее и прошептал, касаясь губами моего уха:
— Кари, ты удивительно умная девушка, но в то же время… Нежная моя, я открыто сказал, что, если ты пожелаешь вернуться в Рассветный мир, я последую за тобой. Как ты думаешь, почему?
— Чтобы и там мне всю жизнь испортить! — раздраженно ответила я.
Тихий смех и усталое:
— Спи, упрямая
* * *
Сложный день…
Собственно, никогда не замечала за кесарем привычки преуменьшать… до этого дня. День был не просто сложным, день был изматывающим, трудным и плохо переносимым даже для меня, несмотря на то что я в этом всем практически не участвовала.
Практически… Но на встречах подобного уровня обязанностью пресветлой императрицы было присутствовать рядом с императором, выражая единение и целостность Светлой империи. А потому я сидела на троне, рядом с Араэденом, демонстрирующим присущее лишь кесарю истинно ледяное спокойствие. Мы восседали на серебряных тронах вплотную к очерченному золотым сиянием кругу, справа и слева от наших тронов располагались еще два поменьше — рядом со мной сидел Адрас, Акьяр восседал на троне со стороны кесаря. Напротив нас, на троне выполненном из красного золота сидел Арахандар Властитель Ночи, рядом стоял его старший сын и наследник — Араэн принц Ночи. Именно стоял. В момент начала встречи он дернулся всем телом, увидев восседающих братьев, но дергаться было поздно, и потому Араэн остался стоять. И беситься от униженности своего положения.
— Ты говоришь, их было пятеро, — недоверчиво произнес Властитель Ночи, в очередной раз бросив пристальный взгляд на меня.
Мило улыбнулась в ответ, наглядно продемонстрировав, что никто не забыт и ничто не забыто. Главный арахнид перевел злой взгляд с меня на Адраса — мой любимый темный ответил ему усмешкой, Акъяр не смотрел на отца вовсе, абсолютно и полностью игнорируя его существование.
И тому были причины.
Как оказалось — светочей вчера явилось двое. Одного на моих глазах убил кесарь, второй, к несчастью для Тэнетра, приземлился на территории темных. И собственно — минус два принца. Ависей принц Ночного ветра и Анрахар принц Тени в данный момент в частично разобранном состоянии пребывали в семейном склепе, овеянные надеждами отца на регенерацию присущую темным. Но вероятно, у принцев не осталось бы и тени надежды, не появись в разгар их добивания собственно Къяр. Как я и ожидала — из всех принцев, ну кроме Адраса, мозги присутствовали только у него. Мужик разумно не стал лезть в пекло, в отличие от наследника, который ринулся бить морду светочу и теперь радовал лично мой взор одним заплывшим глазом и внушительным синяком, отчетливо видимым даже на темной коже. Нет, принц Ночного ужаса поступил умнее — он блокировал переход высшего, и ударил по нему высвобожденной магией. Высшего разорвало на ошметки в тот самый момент, когда он уже практически достал старшего из принцев. Во всей этой истории меня лично интересовал только один момент — а где во время боя обретался собственно темный папашка?
Судя по откровенно презрительному поведению Акъяра, он задавался тем же вопросом.
Осторожно выглянув из-за кесаря, улыбнулась принцу Ужаса. Тот слабо улыбнулся в ответ, и мы разом посмотрели на кесаря, от которого все ожидали ответа.
— Светоча я убил здесь, пройдя по открытому переходу, вышел на старом Эррадарасе и столкнулся с еще четырьмя выгрызающими путь. Одного допросил.
Адрас отреагировал на эти слова спокойно — он сам вчера все видел, а вот остальные темные как-то очень настороженно посмотрели на кесаря. Секундное молчание и Властитель ночи задал вопрос:
— Убийство светоча закрывает путь. Как ты вернулся?
Об этом знали — я, кесарь, Акъяр, Адрас, Эдогар и даже Тэхарс, но промолчали все. Я догадывалась, что на эмоциях совершила что-то из рядя вон выходящее, но учитывая, что стало с моими руками и раздражающе ноющие до сих пор запястья, я отчетливо понимала, что едва ли еще раз решусь на подобное. Как-то не хочется остаться без рук, я к ним уже, как минимум, привыкла.
— Я — вернулся, этого достаточно, — с нажимом произнес кесарь.