Сияние огненного опала
Шрифт:
– Мы его видим, а он нас нет, – прошептал он. Лица злоумышленника он не видел, но, судя по фигуре, это был массивный, высокий мужчина. Скорее всего, Боян Ратко.
– Принесите сковородку, – тихо сказал он, а сам выдвинул ящик и пошарил в нем рукой в поисках ножа. Эрин застыла от страха и не могла пошевелиться.
– Живее, Эрин, – прошипел Джонатан.
Она наклонилась и стала искать в шкафу сковороду; внезапно из него с громким стуком выпала кастрюля. Эрин застонала в досаде – теперь тот человек предупрежден и знает, что они не спят.
Джонатан наблюдал за его реакцией, увидел, как тот что-то поднял с земли и навел на окно. Слишком поздно Джонатан заметил, что это было ружье.
Тем временем Эрин выпрямилась.
– Он слышал шум, да?
В тот же момент Джонатан толкнул ее на пол и сам упал рядом. Они услышали выстрел и звон стекла. Над ними просвистела пуля. Шаги торопливо удалялись. Джонатан хотел встать, но Эрин удержала его.
– Не вставайте! – умоляла она. – Это опасно.
– Он убежал, – успокоил ее Джонатан. Потом встал и выглянул наружу. – Трус! – со злостью воскликнул он. Незнакомец исчез.
Эрин кое-как поднялась с пола. Она так дрожала, что еле стояла на ногах. Джонатан крепко обнял ее.
– Все хорошо, – приговаривал он. – Все хорошо.
Никогда в жизни Эрин не чувствовала себя под такой надежной защитой.
32
Эрин сидела на диване, сжимая ручку сковородки с такой силой, словно от этого зависела ее жизнь. Джонатан сидел напротив нее в кресле. При слабом свете рождавшегося дня он видел ее усталое лицо. Ему было тяжело смотреть на ее старания перебороть сон. Он тоже устал. Более чем устал! За последние пять часов он регулярно обходил все комнаты в доме, проверяя окна и двери, а когда присаживался на пять минут, чутко вслушивался во все шорохи. Сейчас он совершенно обессилел.
Поднявшееся над горизонтом солнце лило мягкий, золотистый свет на лужайку за домом, и даже не верилось, что через пару часов снова начнется палящая жара.
– Эрин, вам давно пора лечь спать, – сказал Джонатан. Он говорил ей это уже несколько раз в течение ночи, но она упорно отказывалась и сидела вместе с ним.
– Сейчас все равно нет смысла спать. Тогда я ночью не засну, – ответила Эрин.
– У вас усталый вид, Эрин. Вы можете заснуть на ходу.
– Да, пожалуй, но через две минуты снова проснусь.
– Вероятность того, что Боян явится сюда при свете дня, ничтожно мала. Почему бы вам не прилечь на пару часов?
– Лучше выпьем кофе и поедем в полицию, – решительно заявила Эрин и встала. – Сейчас я поставлю чайник… Как хорошо, что Марли не с нами. Значит, правильно, что мы отдали ее родным.
Джонатан согласился с ней. Он тоже не раз думал об этом, после того как Боян направил на них ружье и выстрелил. Впрочем, все равно им было грустно без девчушки.
Сержант Джексон уже семь лет возглавлял полицию в Алис-Спрингс. Он был знаменит своей грубостью и стоял уже на пороге пенсии, так что тратил свои силы на толерантность. В Австралию он приехал в конце 30-х годов молодым констеблем и работал в разных провинциальных городах. Тогда он уже обладал профессиональным опытом, но все еще оставался идеалистом, полным решимости улучшить жизнь австралийских аборигенов.
По прибытии в Австралию Джексон попросился в город с большой долей аборигенов среди населения. Начальство с радостью направило его в Теннант-Крик, городишко с невероятно дурной славой. Белые там не расставались с ружьями и охотно пускали их в дело; черные намного превосходили их по численности и не расставались с копьями и боевыми дубинками нулла-нулла. После нескольких лет жизни в Теннант-Крик он был переведен в Дейли-Ривер и прослужил там два года. За это время ему пришлось многократно вмешиваться в межплеменные конфликты, его дважды ранили копьем в одну и ту же ногу. Его идеализм был серьезно подточен.
Никто не мог отрицать, что сержант Джексон руководствовался наилучшими побуждениями и изменил к лучшему жизнь людей как в Дейли-Ривер, так и в Теннант-Крик. Но социальные проблемы и напряженность между аборигенами и белыми были слишком сложными, чтобы их мог решить какой-то одиночка. Его усилия подорвали ему здоровье, и его перевели для отдыха в более спокойные места. Он без проблем проработал в нескольких сельских общинах. В конце концов, ему предложили службу в Алис-Спрингс, городе, где срочно требовался его опыт в улаживании расовых конфликтов.
За свою многолетнюю работу в этом городе он добился определенных успехов и решил кое-какие проблемы, но только все это ему ужасно надоело. Он был готов расстаться со своей работой и спокойно провести старость в Квинсленде, мечтая, что будет каждый день ходить на рыбалку.
– Какого цвета была кожа у злоумышленника? – спросил он у Джонатана без следа сочувствия. У него это был всегда первый вопрос, помогавший определить возможных подозреваемых, большинство из которых уже не раз попадали в поле зрения полиции.
– Была… полночь, – осторожно объяснил Джонатан. – Но мы…
– Значит, вы не знаете, – перебил его сержант и что-то нацарапал в формуляре.
– Мы уверены, что это был Боян Ратко, – вмешалась Эрин. – Хорват. У него белая кожа.
– Мисс, я знаю, кто он такой. Я несколько недель держал его тут в камере, пока шел процесс. Этот напугает кого угодно. Вы хотите мне сказать, что узнали в темноте что-то типичное для него, увидели какой-либо особый признак, с помощью которого сумели его опознать?
– Нет, – честно признался Джонатан. – Мужчина, которого мы видели за окном, был крупным и могучим, как Боян Ратко, но он не произнес ни слова. Услыхав, что мы на кухне, он навел на нас ружье и выстрелил в окно.
Сержант Джексон тяжело вздохнул.
– Сегодня утром я выпил лишь чашку кофе, у меня болит старая рана в ноге, и у меня нет желания выслушивать вашу чепуху, – сердито заявил он. – Не морочьте мне голову.
– Мы не морочим вам голову, – не сдавался Джонатан.
– В тот день, когда Боян был выпущен на свободу в зале суда, он высказал угрозы в адрес Джонатана и его подопечной, – вмешалась Эрин. – Поэтому мы знаем, что возле дома был он. В этом городе мы никого не знаем, и у нас тут нет врагов, тем более готовых в нас стрелять.