Скандальный дневник
Шрифт:
Повинуясь инстинкту самосохранения, Эвелин схватила Френсиса и бросилась на пол кареты, накрыв мальчика своим телом. Снаружи доносились крики мужчин и выстрелы — судя по звукам, стреляли из разного оружия. Френсис вывернулся из-под нее и заглянул в открытую дверь, но Эвелин оттащила его назад.
Вскоре все закончилось. Грабители ускакали в лес, один из них был ранен в бок и держался за луку седла, как доложил взволнованный Френсис.
Один кучер крикнул:
— Можете выходить!
Услышав это, мальчик вырвался из рук Эвелин
Натан и его слуги были целы и невредимы. Они топтались возле кареты и хлопали друг друга по плечам. Френсис сидел на корточках и разглядывал землю, на которой темнели капли крови.
— Милорд! Вы попали в одного из них! — испуганно сказал он.
— Похоже на то, — согласился Натан и оттащил мальчика подальше от крови. — Дженкс! — позвал он кучера.
Эвелин посмотрела на Дженкса и заметила, что его рука висит плетью — значит, он тоже ранен.
— Сильно задело? — спросил Натан и слегка наклонился, чтобы осмотреть рану.
— Ничего страшного, милорд, — несколько неуверенно ответил Дженкс.
Эвелин огляделась по сторонам, соображая, чем можно перевязать руку, и тут вспомнила, что в ее ридикюле есть чистый носовой платок, вышитый и подаренный принцессой Мэри. Она вернулась к карете, взяла платок и решительно направилась туда, где сидел Дженкс: ей хотелось быть полезной.
— Странно, я совсем не чувствую боли, — сказал Дженкс, но в его словах не было убедительности. К тому же он бледнел прямо на глазах.
Эвелин потянулась к его руке:
— Я наложу повязку, чтобы остановить кровотечение.
— Не надо, мэм. — Кучер покачал головой.
— Не спорь с ней, Дженкс, — отрезал Натан и помог ему снять пальто.
Эвелин туго обмотала его руку носовым платком и завязала концы. Больше они ничем не могли помочь раненому.
— Фред, ты будешь править передней лошадью, понял? — обратился Натан ко второму кучеру и помог Дженксу встать. — А ты сядешь на скамью. Когда приедем в аббатство, займемся твоей рукой, — пообещал он. — Ну что, парни, поехали дальше? Не будем терять времени: Дженкса надо как можно быстрее показать врачу.
Он дал знак Френсису возвращаться в карету.
— Можно мне сесть с Дженксом, милорд? — попросил Френсис. — Я о нем позабочусь.
— Я не откажусь от помощи, милорд, — сказал Дженкс, перехватив взгляд Натана.
Натан кивнул, и Френсис вскарабкался на козлы. Натан взял Эвелин за локоть и повел ее в карету. Сев рядом с ней на скамью, он опять укрыл их обоих своим плащом, а потом постучал по потолку, чтобы кучер трогал.
— Подумать только: разбойники! — воскликнула Эвелин, которая еще не оправилась от потрясения.
— Их полно в этих краях, — сказал Натан, — здесь грабят с пугающей регулярностью.
— А если эти опять нападут?
— Они уже на полпути во Францию, можешь мне поверить.
Он ободряюще улыбнулся, обнял ее за плечи и опять прижал к себе.
Она не стала сопротивляться.
— Я разрешаю тебе это делать только потому, что ты спас мне жизнь, — предупредила Эвелин.
— Ага, это уже маленькая победа, — отозвался он, откинул голову назад и закрыл глаза.
Дорога была ужасной: их трясло и подбрасывало на ухабах. Эвелин не собиралась спать, но в теплых руках Натана волей-неволей задремала и, в конце концов, погрузилась в сон.
Он почувствовал, как обмякло ее тело, и понял, что она спит. Эти объятия напомнили ему о тех страстных ночах, которые они проводили в одной постели. Он осторожно поправил плащ, укрывавший Эвелин, и представил, как она нависает над ним, упершись руками в его обнаженную грудь; представил ее полные груди и золотистые локоны, рассыпанные по плечам.
Разбойники были забыты, теперь в его голове эхом звучал ее голос: «Мы с тобой никогда не подходили друг другу…»
Странно, когда-то они могли наговорить друг другу много неприятного, но в то время ее слова отскакивали от него как от стенки горох.
Сегодня же после ее укоров он чувствовал себя старым и опустошенным.
Она склонилась головой ему на грудь. Ресницы затрепетали, губы слегка приоткрылись во сне. Как же она, наверное, устала!
К несчастью, дороги развезло от осенних дождей, и поездка выдалась не из легких. Натан подумал о бедном Дженксе, сидевшем на козлах, и понял, что сглупил, послушав совет Уилкса ехать через Криклейд. Вот тебе и кратчайший путь! Он крепко держал Эвелин, пытаясь уберечь ее от тряски, но все усилия были тщетны. Однако она спала как убитая, и Натан невольно улыбнулся.
Это еще одна особенность его жены, которую он помнил: Эвелин нельзя было разбудить даже пушками. Хуже того, по ночам она безбожно стягивала с него простыни и одеяла. Сколько раз он просыпался, дрожа от холода, и обнаруживал, что лежит совершенно раздетый, а она тем временем сладко посапывала, завернувшись в самодельный кокон.
В конце концов, карета свернула в поместье, занимавшее площадь в три тысячи акров. Они миновали развалины старого аббатства, в честь которого назвали поместье, проехали по дороге, обсаженной по обеим сторонам деревьями, и приблизились к железным воротам, предварявшим главное здание — увитый плющом особняк из красного кирпича. В окне кареты показались церковь и кладбище, где был похоронен их сын.
По привычке Натан отвернулся в другую сторону. Он бы отдал все на свете — не пожалел даже собственной жизни, — лишь бы избавить Эвелин от страданий.
Но, увы, он никак не мог спасти Роберта. Его смерть и отчаяние Эвелин сломили Натана. У него не было сил бороться со своими страхами и печалями, и это рождало в нем чувство униженности. Ему понадобились месяцы, даже годы, чтобы немного прийти в себя.
Натан взглянул на золотистую голову Эвелин, лежавшую на его груди. Возможно, сейчас ему удастся сделать то, что не получилось тогда, — наладить отношения с женой.