Скандальный дневник
Шрифт:
— Не пытаюсь, — тихо произнес Натан, оглядывая ее грудь, вздымавшуюся над лифом платья, — а решительно иду к цели.
— Ты слишком самонадеян.
— О нет! — Он хищно усмехнулся. — По-моему, ты путаешь с самонадеянностью желание доставить удовольствие. — Он дотронулся до ее шеи и медленно опустил палец в ложбинку на груди. — Хотя, признаюсь, не могу с собой совладать. Вижу знакомый огонь в твоих глазах, Эви. Чувствую, как пылает твоя кожа, — он провел большим пальцем по ее нижней губе, — и вспоминаю о том,
Он всегда легко мог ее соблазнить: было время, когда она таяла от одного его взгляда или нежного прикосновения. Но юношеская впечатлительность уступила место зрелой рассудочности. Она знала мужские уловки, и хотя ее тело горело от его ласк, а сердце учащенно билось от его слов, ее волновало много других вещей, помимо постели.
Нагнувшись, она положила оставшийся маленький кусок пирожка в корзину и аккуратно вытерла руки. Натан приложил ладонь к ее затылку и медленно погладил по спине.
— Разве можно забыть, какое большое удовольствие мы получали в нашей супружеской постели, — тихо проговорил он. — Я часто об этом думаю.
Эвелин села на колени и оглянулась на него через плечо. Мучительное томление в его глазах волновало и полностью обезоруживало. Она чувствовала себя красивой и желанной, но в душе ее наряду с ответным желанием гнездился страх.
— Ты вспоминаешь об этом? — спросила она с нарочитым придыханием.
Он слабо улыбнулся.
— А как же, — сказал он, продолжая ласкать ее спину, — и еще о том, как приятно в тебя входить. И какими глазами ты смотришь на меня в момент наивысшего удовольствия…
Внезапно Эвелин оттолкнула мужа, повалив его спиной в подушки и крепко прижав его руки к бокам.
— Ты не помнишь ничего, кроме плотских утех, Натан!
Он сердито схватил жену, уложил ее на зеленую скатерть, опрокинув при этом корзину с едой, и приподнялся на руках.
— А ты разве забыла их, милая?
— Забавы в супружеской постели — не главное в семейной жизни! — с жаром заявила она.
— А что, по-твоему, должно им быть? Каждая размолвка, каждое сказанное поперек слово? Хочешь знать, Эвелин, что еще я помню? Не ссоры и не запальчивые слова. Я помню, какие у тебя глаза утром, когда ты только просыпаешься. Помню твой смех. Помню, как переливаются золотом твои волосы в свете свечей. Помню венок из цветов, который был у тебя на голове в день нашей свадьбы. Помню, как ты была прекрасна тогда. Помню твои сияющие счастьем глаза, когда ты сказала мне, что носишь под сердцем нашего ребенка. Помню, как сильно ты любишь пирожки из слоеного теста и духи с запахом фиалки, с каким восторгом ты участвовала в соревновании по стрельбе из лука.
У Эвелин перехватило дыхание. Он гипнотизировал ее, такой страстный и такой гневный. В его глазах горело желание.
— А еще я помню, — продолжил Натан, прожигая взглядом ее тело, — как приятно заниматься с тобой любовью. Ничто на свете не сравнится с этими ощущениями, и мне не стыдно признаться, что я опять тебя хочу.
Она тоже его хочет. Прямо сейчас, на этом воображаемом пикнике. Однако все ее опасения, которые она тщательно заталкивала на самое дно души, сейчас яростно рвались наружу.
— Телесный позыв не позволяет тебе трезво взглянуть на наши отношения, Натан, — укорила она. — Но в действительности все не так просто. Что ты думаешь по поводу нашего прошлого и всего того, что между нами произошло? — спросила она, пытаясь отвернуться от его взгляда.
Но Натан держал ее крепко. — У нас было не только плохое, но и хорошее, Эви! Если ты не хочешь этого помнить, мы все начнем сначала. И прямо сейчас. — С этими словами он обхватил ладонью затылок Эвелин, притянул ее к себе и, нагнув голову, поцеловал.
Поцелуй был ошеломляюще страстным. Его губы со вкусом вина, щекочущая щетина на подбородке, крепкие руки. Эвелин забывала обо всем на свете, когда он держал ее в своих объятиях. Но сегодня вечером она была скованной и неуверенной, потому что не знала, как себя вести. С одной стороны, ей хотелось остановиться, чтобы сохранить душевное спокойствие и здравый разум, но сердце и тело, истомившееся по мужской ласке, требовали продолжения.
Ее язык скользнул в его рот и коснулся кончика его языка. Он застонал, и она почувствовала, что уплывает в давно забытый туман наслаждения. Каждая клеточка ее существа трепетала от желания.
Натан повернулся вместе с ней на бок, а потом лег на спину, положив Эвелин на себя. Он обхватил ее голову ладонями, пробуя на вкус и покусывая ее губы. Его неутомимый язык распалял ее все больше и больше. Его пальцы ласкали ее тонкую шею, задевая серьги. Наконец он опять повернул ее на спину, ни на секунду не прерывая поцелуя, и начал ласкать рукой ее грудь.
Эвелин отдалась во власть его рук и губ. Все ее мысли были сосредоточены на его теле и символе мужского желания, прижимавшемся к ее бедру. Разомлев от его поцелуя, она представляла эти губы на своей груди и между ног. Когда он коснулся губами ее шеи, она задрожала.
— Натан…
— Да, Эви, — прошептал он ей на ушко. — Я сделаю все…
Охваченная мощной лавиной страсти, она не могла ни о чем думать. Ей хотелось как можно скорее избавиться от платья и прижаться обнаженным трепещущим телом к его крепкому торсу. Она зарылась пальцами в его волосах, погладила уши, плечи, спину. Он освободил ее грудь из лифа платья, нагнул голову и принялся целовать сосок, слегка прихватывая его зубами. Эвелин стонала от острого удовольствия.
Но когда он попытался приподнять ее платье, она вздрогнула и остановила его руку.