Скандалы советской эпохи
Шрифт:
Р. S. S. Что еще удивительно: как правило, вокруг таких, как режиссер Н. и его штучка жена, люди неталантливые, примитивные, без искры Божией!
А посему они тупо подчиняются воле беспардонного нахальства. Оператор – явно примитивен и в результате мальчик на побегушках. Художник – безынициативен. Ни у кого нет собственного «я». Мое презрение к этим людям безгранично. Мне их даже не жалко. Какая трагедия, что они, в какой-то мере, принадлежат моему делу».
26 августа съемка все же состоялось. Но в тот день удалось снять всего лишь два небольших куска. После чего Даль уехал со съемок и больше на них не объявился. И вместо него был приглашен другой актер.
Уезжая в Ленинград, Даль записал в дневнике
«Режиссер Н. и его штучка жена это, конечно, явление, но вот чего?!
Может быть, когда эмоции утихнут, я сумею проанализировать это «нечто».
Когда-нибудь…»
Кстати, фильм у М. Швейцер и С. Милькиной «Маленькие трагедии» в итоге получился отменный. Даль его премьеру по ТВ застал (в июле 1980-го), а спустя восемь месяцев скончался.
Бегущие с родины
(Александр Годунов / Людмила Белоусова / Олег Протопопов)
После того как в августе 1975 года СССР подписал Хельсинкские соглашения и провозгласил политику сближения с Западом (разрядка), началась медленная, но неотвратимая вестернизация страны. Все больше советских людей стали воспринимать капиталистический мир не как враждебный себе, а наоборот – как дружественный и более продвинутый. Особенно стремительно вестернизировалась советская элита, в том числе и творческая. И хотя советская власть во второй половине 70-х сделала ряд шагов, чтобы сбить этот процесс (повысила гонорары деятелям культуры, сняла ограничения в деле улучшения жилищных проблем, а также стала более охотно отпускать их в заграничные турне), однако советская действительность все равно не могла конкурировать с западной. В итоге с конца 70-х число желающих покинуть страну в среде советской творческой элиты увеличилось в разы. Причем люди использовали любую возможность, чтобы уехать: кто-то добивался этого законным путем (через заграничных родственников и знакомых), а кто-то попросту бежал, едва такая возможность предоставлялась.
Во второй половине 1979 года таких побегов случилось два. Первым, в августе, сбежал молодой балерун Большого театра Александр Годунов. Он считался восходящей звездой советского балета, кроме этого снимался в кино: в ночь на 1 января 79-го по ЦТ состоялась премьера телефильма «31 июня», где Годунов сыграл одну из ролей. Короче, у молодого артиста впереди были достаточно неплохие перспективы в профессии, однако сам он посчитал иначе: ему показалось, что на Западе он достигнет гораздо большего, чем у себя на Родине. В итоге во время гастролей по США Годунов сбежал из своей труппы и попросил американские власти дать ему возможность остаться в Америке. Те эту просьбу удовлетворили, поскольку любой перебежчик из СССР был для них желанен и мог принести им значительную пользу в пропагандистских баталиях «холодной войны».
Спустя месяц после этого побега случился еще один, причем на этот раз перебежчиками оказались куда более именитые люди. Речь идет о супружеской паре фигуристов Людмиле Белоусовой и Олеге Протопопове, за плечами которых был богатый послужной список из различных наград: они дважды становились олимпийскими чемпионами (1964, 1968), четыре раза чемпионами мира (1965–1968), пять раз чемпионами СССР (1962–1964, 1966–1968). В 1973 году супружеская чета покинула большой спорт и перешла работать в ледовое шоу Ленбалета. Несмотря на то что условия работы там были вполне сносными (даже зарубежные турне были), однако Белоусова и Протопопов считали, что их зажимают. Например, им не нравилось, что за один концерт в зарубежном турне им платили по 53 доллара 35 центов, хотя потолок был 75 долларов. Поэтому если «звездная» чета привозила с подобных гастролей порядка 7–8 тысяч долларов, то менее именитые их коллеги получали на руки более 10 тысяч долларов. Все это казалось Белоусовой и Протопопову несправедливым.
Были и другие претензии. Например, когда супруги сделали попытку вступить в ряды КПСС, рассчитывая, что таким образом они сумеют улучшить свое положение в Ленбалете, им в этой просьбе отказали, тем самым выразив недоверие их политической благонадежности. В итоге все эти события и привели фигуристов к тому, что они посчитали лучшим для себя сбежать с Родины на Запад.
Такая возможность им предоставилась осенью 79-го, когда ледовое шоу Ленбалета отправилось в очередное заграничное турне – в Швейцарию. 22 сентября надо было вылететь домой, однако именно в этот день Белоусова и Протопопов явились в полицейское управление и написали соответствующее заявление. У них забрали советские паспорта, отвезли в какой-то отель, из которого попросили никуда не уходить, заметив, что советское посольство их уже разыскивает. Спустя несколько часов супругам сообщили, что их прошение удовлетворено, политическое убежище им предоставлено.
Отметим, что те 8 тысяч долларов, которые «звездная» чета заработала во время тех швейцарских гастролей, она себе не оставила. Несмотря на то что деньги были переведены в швейцарский банк СБГ в Берне, однако фигуристы забирать их отказались. Протопопов тогда заявил жене: «Я точно знаю, с чего начнут нас поливать грязью. Поэтому эти деньги мы себе не возьмем».
«Водевильный» скандал
(«Ах, водевиль, водевиль…»)
В октябре 1979 года режиссер Георгий Юнгвальд-Хилькевич заканчивал на «Мосфильме» съемки музыкального фильма «Ах, водевиль, водевиль…». 12 октября там начали снимать «музыкальные» эпизоды: песни в исполнении женского ансамбля из десяти человек. Партию соло исполняла молодая певица Жанна Рождественская, которую эти песни композитора Максима Дунаевского и поэта Леонида Дербенева прославят на всю страну. Думаю, многие читатели прекрасно помнят эти шлягеры: «Гадалка» («Ну что сказать…»), «Колпак с бубенчиком», «С нелюбимым мужем», «Ах, этот вечер», «Ты все поймешь» и др.
Именно в эти же дни вокруг фильма разгорелся нешуточный скандал. Вот как об этом вспоминает сам режиссер ленты Г. Юнгвальд-Хилькевич:
«Вдруг в мое отсутствие, без моего разрешения директор пятого объединения „Мосфильма“ Марьямов вместе с Евгением Ташковым по требованию художественного совета запрашивают показ материала. И смотрят рабочий материал музыкального фильма без музыкальных номеров. После чего они стали меня „разносить“.
Ташков выступил.
– Где пси-хо-ло-гия?! – спрашивал он мнимого оппонента.
Я ведь физически отсутствовал. Но мне тут же об этом сообщили. Помню, узнав, разозлился страшно. Надел черное пальто, белый шарф и пошел к Сизову, который, как говорили, ходил в свитере с оттянутым горлом. По дороге меня встретил Пуговкин и спрашивает:
– Раздолбали?
Я отвечаю:
– Жутко.
Он:
– Правильно, что так оделся! Плевать на них на всех!
И я с этим благословением вошел к директору студии.
Сказал Сизову, что художественный совет принял решение, чтобы я снимал по их указке.
– Может быть, моя стилистика не устраивает «Мосфильм», не совпадает с чьим-то высоким полетом мыслей. Но это мой сценарий, – сказал я. – И если этот фильм буду снимать я, то буду делать так, как захочу. Меня совершенно не интересует, как бы этот фильм снял такой замечательный режиссер, как Ташков, сделавший «Приходите завтра». Но его фильм – не шоу, не ревю, а психологическая комедия, традиционно снятая, очень хорошая, которая ко мне не имеет никакого отношения. Если хотите, чтобы таким был и «Водевиль», пусть его снимает Ташков. Но тогда купите у меня сценарий и снимайте как хотите.