Сказ о тульском косом Левше и крымской ай-Лимпиаде
Шрифт:
– Ну не все ж нашему Ваньке выигрывать! – ответствовал Платов для справедливости.
– А пора бы и начать, и я по-прежнему жду предложений, господа, – пояснила мамзель Лесистратова официальным тоном.
Все задумались, и на некоторое время в палатке наступила тишина, только слышно было как за полотняной стенкой вздыхают караульные казаки.
– Ну что делать, друзья, не всякий бой можно выиграть. Справедливо же говорят: «Нашим сиротам не до этих высот». Мы делали все что могли, это всем очевидно, и если даже проиграем медальный зачет я уверен – народ нас поймет, – молвил граф Г., впавши в меланхолию.
– Нас царь не поймет! Что делать? Лыжи – одно серебро на всю команду, каменный керлинг – бронза, хоккеисты на своих резаках метко бросают только в зрителей, зубов повыбивали без счету, фристайл со скелетоном – деревянные!
– Пороть за последние места! Лично прослежу. Русский дом разогнать – атлеты наши оттуда на бровях выползают! – сурово сказал Платов.
– Это хорошо – но мало. А может нам опять того? – намекнул граф Г.
– Что того? Граф, выражайтесь яснее! – потребовала Лесистратова строго.
– Ну позвать Левшу, умельца нашего. Пусть он чего-нибудь скумекает!
Это предложение было принято с энтузиазмом, Лиза даже порадовалась что Левшу не сгноили в простонародном гошпитале и не выкинули за забор.
Свистовые мигом съездили за мастеровитым туляком и выволокли его из какого-то очередного кабака, где он со товарищи отмечал победу наших ай-лимпийцев в доселе никому неизвестном триатлоне на горном склоне.
– Чего-то я не пойму – мы медалей перебрали или недобрали? – поинтересовался Левша после того как Лиза собственноручно окатила его ледяной водой из бадьи.
– Недобрали, а это хуже чем недопить! Так что, сударь Левша, извольте уж прийти в себя и что-нибудь нам придумать, иначе ни в одном кабаке до конца ай-Лимпиады вам не нальют!
Левша призадумался и почесал тыковку. Опять что именно придумал и делать будет – так и не сказал, только всю ночь мастера молотками стучали, а на следующее утро у подножия Медведь-горы появилась огромная торговая ярмарка «Русский сувенир», где торговали всем на свете – и валенками. Простые люди из любопытной публики мигом повылезли да и шастали там повсюду, покупая кой-какой мелкий товарец для воспоминаний, а пуще всего суетились набежавшие иноземцы, разбирали шали оренбургские, шубки сибирские да эти самые валенки, которые расходились чуть ли не бесплатно, впридачу к тульским пряникам.
– Внимание, ахтунг, аттансьон, дамы и господа! Ввиду сильнейшего мороза ай-Лимпийский комитет официально разрешает всем желающим бежать в валенках! – объявила Лиза свое высочайшее повеление.
Услышавши это дети разных народов из накупленных валенок немедля стали мастерить лыжные ботинки, причем Левша услужливо помогал присобачить к ним за рупь-целковый универсальные крепления. Также валенки неплохо годились и для катания на коньках, для чего к ним приспосабливались ледовые резаки, для сноуборда с керлингом и даже для борьбы, потому что мерзнуть никто не хотел.
Японцы боролись в валенках и кимоно, в том же виде бегали и на лыжах. Французы выглядели уже как солдаты разбитой под Москвой наполеоновской армии, обмотавшись поверх одежи шалями и прочим тряпьем, суровые норвежские викинги бежали в роскошных мехах с вышивкой, так что Лесистратова уже сторговала для себя такую шубку и совсем недорого, с полагающейся члену ай-лимпийского комитета скидкой. Все вместе ругали русскую зиму и то что игры загнали столь высоко в горы, доставалось и морскому климату с его высокой влажностью, в общем ясно было что близок финиш.
–
Финальный лыжный забег по склону горы Аю-Даг считался столь важен, что нам была нужна только победа. По утреннему холодку соревнующиеся враждебные партии, сиречь команды, сначала выстроились в некое подобие масс-старта а потом разбежавшись заняли точками бегущих тел весь горный склон. Издали даже могло показаться что по горам несется какая-то лавина, вроде камнепада. Сотни болельщиков стояли вдоль трассы а уж финиш просто как мухи облепили.
Под крики «давай наяривай», «Расея моя Расея», «камон» и даже «ахтунг», которыми зрители подбадривали своих лыжников, толпа неумолимо неслась к финишу через горы, долы, поля, леса, овраги, реки и буераки. Впереди как наскипидаренные двигались норвежцы, звеня золотыми медалями, нацепленными для форсу поверх шкур, особенно торопился некий Улаф-Рейнар Пендален, с длинным острым носом и всей рожей спившегося викинга. Грубый народец шутил что этому как уж дали при рождении направляющей пендель так он всю жизнь и не может остановиться, все машет ходилками, но такие шутки на его скорость не влияли. Наши бегуны конечно тоже махали ногами и палками, даже пуще всех, но неумолимо отставали.
– Сволочи! Конечно, у варягов харч лучше, самый центровой, а наших сколько не корми все равно смотрят кто в лес, а кто по дрова… Господи, помоги! – исступленно шептали зрители пересохшими губами.
И неожиданно бог помог и совершил чудо. На пути к финишу все иноземные бегуны в валенках стали как-то тормозить, будто у них вдруг ноги свинцом налились. Они бежали все тяжелее и тяжелее и под конец уже еле волочили конечности, отягощенные лыжными полозьями. И только наши русские герои летели вперед как на крыльях, нимало не притормаживая.
– Молодцы, чудо-богатыри! – на глаза казака Платова ажно слезы навернулись.
Зрители также дружно закричали, заулюлюкали и забросали в воздух шапки и треухи, граф Г. обнял и поцеловал Лизу жарко как никогда ранее, уже готовились награды, медали, кубки и призовые, словом поднялась необычайная суета. Один Левша, стоявший тут же неподалеку в перелеске близь финишной черты, скромно помалкивал.
Разгадка той скромности была весьма проста – всю предыдущую ночь он со товарищи набивал на валенки иностранцев особые малозаметные железные подковки, подковав их таким образом на манер блох. Принакупивши русских сувениров иноземные бегуны хромали на об ноги и не понимали в чем дело.
– Доннерветер! Карамба! Милль дьябль! – раздавалось над Медведь-горой сегодня постоянно, как на палубе пиратского корабля в Твердиземном море, но ничто не помогало. Ноги в подковах прилипали к скрытым под снегам слиткам магнитного железняка, (названного по имени мифического греческого пастуха Магнеса) с уральской Магнитной горы, уложенным Левшой со своей бригадой шабашников вдоль всей прямой перед финишем и заблаговременно присыпанным снежком, так как мастер не надеялся на местные природные снегопады.