Скажи герцогу «да»
Шрифт:
— О-о. — Снова шелест. — Даже не запылились.
Очки, должно быть. Дженис, сказать по правде, следовало дать понять сестрам, что они не одни, но в кресле так уютно. Они наверняка уйдут с минуты на минуту, и она сможет урвать еще несколько секунд для греховных мечтаний о мистере Каллахане и сегодняшнем поцелуе, прежде чем спуститься в гостиную. Дженис не горела желанием пытаться быть любезной со всеми за ужином, после которого ей предстояло петь и играть на фортепиано, чего она до смерти боялась.
— Сегодня мы узнаем,
Сердце Дженис тревожно замерло. У нее возникло тошнотворное ощущение, будто сестры говорят о ней.
— Интересно, как она оденется к ужину, — добавила леди Опал.
— Разгадать ее намерения сегодня за чаем мне не удалось, — заметила леди Роуз. — Возможно, она действительно приехала повидать вдову.
Силы небесные! Они и вправду говорят о ней!
— Только в это трудно поверить. — В тоне леди Опал ясно слышалась презрительная насмешка. — Видишь ли, наверняка родители отправили ее сюда, чтобы обратила на себя внимание герцога.
Дженис крепко зажмурилась. Так и было — ее послали сюда именно с этой целью!
— Я слышала, она не выдерживает сравнения со своей старшей сестрой, — сказала леди Роуз.
— В таком случае ее старшая сестра, должно быть, непревзойденная красавица, — заметила леди Опал. — Ведь леди Дженис очень красива.
Вероятно, Дженис следовало чувствовать себя польщенной, но вместо этого она ощутила легкую дурноту, слушая, с каким безразличием они обсуждают ее, и мысленно взмолилась: «Пожалуйста, уходите».
— Что будем делать, если придется все-таки уехать? — спросила леди Роуз.
Дженис услышала вздох.
— Ну тогда попытаем удачи в Шотландии. Там немало лэрдов, жаждущих женского общества.
Эти слова неприятно поразили Дженис, и она снова открыла глаза.
Что именно имела в виду леди Опал? Ее заявление можно было истолковать по-разному.
— В такую-то погоду? — Голос леди Роуз звучал безрадостно. — Думаю, в ближайшее время нам не стоит беспокоиться об отъезде.
— Надеюсь, что так.
Воцарилось гнетущее молчание, которое нарушила леди Опал:
— Не стоит жалеть себя. Нам был дарован один восхитительный сезон, так что мы имели возможность попытать счастья. Теперь придется как-то выкручиваться.
— Если бы только ты ответила «да» лорду Арчибалду… — начала леди Роуз.
— Если бы только ты поощряла сэра Кевина вместо лорда Боксвуда, который не имел серьезных намерений. Я ведь тебе говорила, — с горечью произнесла леди Опал.
— О, успокойся, пожалуйста.
— Леди Дженис наверняка не окажется в нашем положении, — заметила ее сестра. — Семья никогда не отторгнет ее.
— Это в некотором роде ее собственное несчастье — переезжать от родственника к родственнику, — возразила леди Роуз. — И ты ошибаешься: она очень похожа на нас. Я увидела это по ее лицу.
— Что ты имеешь в виду? — спросила леди Опал.
— У нее такой вид,
У Дженис скрутило живот.
— Как и мы, — добавила леди Роуз. — Почему мы никогда не думали, что заслуживаем счастья?
— Возможно, потому, что родители не слишком любили нас.
Леди Роуз горестно вздохнула:
— У нее нет подобных причин. Она из большой дружной семьи, ее наверняка любят.
— Вполне возможно, и у нее есть не менее веские оправдания, чем у нас.
От слов леди Опал Дженис вспыхнула: нет у нее никаких оправданий.
— Ну, как бы там ни было, она слишком застенчива, чтобы завлечь герцога, — продолжила леди Роуз. — И если как следует поразмыслить, наверняка ее родители прекрасно это знают. Может, они и вправду послали ее повидаться с вдовствующей герцогиней: с глаз долой, так сказать. У нее была возможность найти себе достойную пару. Наверное, им стыдно, что она не сумела воспользоваться ею.
Дженис пришла в ужас. Неужели родители стыдятся ее? О том, что жалеют, она знала, но стыд — это совсем другое!
— Ты полагаешь, она им в тягость? — удивилась леди Опал.
— А кому понравится жить бок о бок с неудачницей? — самодовольно заявила леди Роуз, будто сама не потерпела фиаско. — Чувствительный удар по престижу, в особенности для власть имущих.
Дженис судорожно сглотнула: нет, ее родители не такие, не могут быть такими и любят ее, — но затем вспомнила о тех важных событиях, в которых ей не пришлось участвовать из-за отъезда сюда. Вспомнила, что мама лишь возражала из-за этого против поездки, но отмахивалась от нее, как, впрочем, и папа. А как она уезжала? Да они практически затолкали ее в карету!
Неужели они и вправду не хотели видеть ее на грандиозном празднике, что собиралась устраивать мама? Или на званых обедах в честь Грегори и Пиппы? Неужели ее присутствие им действительно стало в тягость?
— Я припоминаю, у нее была какая-то нелицеприятная история, что-то связанное с мужчиной…
От слов леди Опал Дженис чуть не лишилась чувств.
— И не с каким-нибудь, а с Финнианом Латтимором. — Леди Роуз произнесла это совершенно спокойно. — Роскошный мужчина. Только не говори, что не помнишь подробностей.
Дженис прижала ладонь к груди в надежде хоть немного успокоить сердцебиение.
— Что ты имеешь в виду?
— Да разное говорят… — уклончиво заметила леди Роуз.
— Но почему я ничего не знаю?
— Должно быть, это произошло в те злополучные шесть месяцев, когда ты была прикована к постели. Ты была смертельно больна, и я старалась оградить тебя от слухов. А потом как-то не представилось случая.
— И что это за история? Ну говори же, а то я умру от любопытства.
— Ходили сплетни, что она ему отдалась. Уже давно. В Ирландии. На какой-то свадьбе. А потом их вроде бы застали… ты не поверишь — в Воксхолле.