Скажи герцогу «да»
Шрифт:
— Люк! — в нетерпении воскликнула Дженис. — Пожалуйста… позволь мне тебя коснуться.
— Слова ничего не стоят. — Его губы изогнулись в улыбке. — Покажи, чего ты хочешь от меня.
Она смутилась, но все же подняла руку к своей груди и, обхватив ладонью, прошептала:
— Вот. Я хочу, чтобы так ты сделал ртом.
От холодного воздуха ее сосок затвердел, но Люк не двинулся с места.
— И это все? — Он скрестил руки на груди. — Ты слишком утонченная леди. Мы не подходим друг другу, ты и я. Я не джентльмен и никогда им не стану. Слишком много ночей мне пришлось провести на улице — под деревьями,
Она не могла отвести от него взгляд.
— Но я ведь предлагала тебе бежать!
— Ты готова бежать, для того чтобы спрятаться.
— Нет!
— Но ведь именно поэтому ты приехала сюда: не решилась противостоять миру, который уже хорошо знала, и отстаивать свое законное место в нем. Для меня не секрет, какова ты на самом деле, и я не собираюсь этого скрывать. Никогда.
— Ты ошибаешься, ох как ты ошибаешься! Может, я и боялась, но это было до того, как повстречала тебя. Позволь показать, какая я. — Она широко раздвинула ноги и коснулась рукой промежности. — Я женщина, которая хочет тебя. Которая жаждет ощутить тебя внутри. — Она тронула пальцем средоточие своего удовольствия, и поясница ее приподнялась от земли. — Я не какая-то жеманная мисс. Я смелая. И вправе выражать свои желания.
— Тогда позволь мне увидеть это. Без смущения.
Не отрывая от него взгляда, Дженис принялась ласкать свою грудь, а пальцем другой руки проникла в свою скользкую сердцевину.
— Видишь? — Дыхание ее стало прерывистым и учащенным.
Он присел на корточки и хрипло прошептал:
— До конца. Сама. У тебя хватит сил воспротивиться герцогу сегодня?
— Да. — Она закрыла глаза и сосредоточилась на мыслях о Люке и его великолепном теле, воплощении мужской красоты.
— А как же семья? — спросил он, наблюдая за ней. — Они хотят тебя удачно выдать замуж. Герцог прекрасная партия.
— Нет… Я… хочу… тебя!..
Стон вырвался из ее горла, бедра взметнулись вверх. Дженис уже приближалась к разрядке, когда почувствовала, как его зубы коснулись ее соска и слегка прикусили его. Этот грубый собственнический поступок мгновенно перенес ее за грань, погрузив в накатывающие одна за другой волны неописуемого блаженства.
Она всхлипнула, без сил упав на одеяло, и Люк, оставив ее грудь, приник жадным горячим поцелуем к губам.
— Ты для этого создана. Создана для меня.
Она знала, что это правда, и чувствовала себя счастливой, оттого что принадлежит ему. С ним она могла дать себе волю — то есть перестать быть леди — и все же чувствовать себя обожаемой и защищенной.
— Мы еще не закончили, — напомнила она. — Я хочу ощутить тебя внутри.
— Нет. — Он пробежался ладонью вниз по
— Ты упрям как бык! — рассердилась Дженис. — Я все равно тебя получу, прямо сейчас, ртом. И никаких «нет».
Люк усмехнулся, приподнял ее, обхватив под мышками — она все еще походила на обмякшую тряпичную куклу, — и скользнул под нее.
Она пришла в восторг, оказавшись у него на коленях, ощутив ягодицами твердость его естества.
— Я позволю тебе взять его в рот, — шепнул он ей на ухо, — при одном условии. Этот чувственный акт, хотя и необычайно приятный, все же несколько грубоват и неэлегантен, поэтому леди должна быть сверху, чтобы контролировать ситуацию.
— Предоставляешь командовать мне? А как же насчет того, что ты не джентльмен?
Люк лег на спину и повернул Дженис так, что ее бедра распростерлись над его лицом, а рот оказался над возбужденным клинком, восставшим в полной боевой готовности.
— Ты сверху вовсе не потому, что я джентльмен, — пробубнил Люк снизу. — Я руководствовался исключительно своекорыстными соображениями, уверяю тебя.
— Силы небесные! — Она захихикала. — Ты лежишь вверх тормашками. Это ужасно неэлегантно. Вряд ли я выгляжу как леди с того конца.
— Ты права: на мне лежит не леди, а настоящая очаровательная язычница. — И чтобы подтолкнуть ее в нужном направлении, он притянул ее изнывающие женские ножны ко рту и проник языком внутрь.
Она вскрикнула от неожиданности, и локти ее подогнулись, так что лицо оказалось всего в паре дюймов от его возбужденной плоти.
— Как удобно, — прошептала она и, упиваясь его ласками, обхватила губами головку его ствола.
Люк застонал — прямо под крошечным бугорком плоти, жаждущим его прикосновений, — и сладостная дрожь пронзила ее тело.
Несколько минут они так ласкали друг друга: полизывая, посасывая, покусывая. Дженис намеревалась первой привести Люка к вершинам блаженства, но ей не хватило выдержки. Его мастерство любовника было так велико, что она оказалась на грани нового воспарения к небесам, прежде чем поняла это.
Вдруг ни с того ни с сего он прервал свои ласки и сурово произнес:
— Обещай, что не выйдешь за него.
— Я не могу, — прошептала Дженис, и в голосе ее ясно прозвучали нотки раздражения: лоно болезненно пульсировало в ожидании разрядки. — Что, если он пригрозит убить тебя?
— Я уже говорил, что могу позаботиться о себе сам. Скажи сейчас же, что не выйдешь за него.
— Не выйду, — сказала она с твердым намерением сдержать обещание. — Лучше проживу в одиночестве остаток жизни с воспоминаниями о тебе.
Люк удовлетворенно рассмеялся и, немного помедлив, продолжил:
— Прекрасно. Но ты не должна оставаться одна. Обещай, что найдешь себе достойного мужа.
— Нет, — прошептала Дженис. — Кроме тебя, никто мне не нужен. И на этот раз, мистер Каллахан, я не уступлю. А теперь давай вернемся к тому, чем занимались.
Он вздохнул, уткнувшись ей в бедро.
— Ты должна передумать: выйти замуж, а меня забыть.
— Нет, ни за что в жизни!
Он ухватил ее за бедра и притянул ближе, и уже в считаные секунды она содрогалась в конвульсиях возле его губ, в то время как ее собственный язык стремительно вращался вокруг гладкой головки его естества.