Скажите Жофике
Шрифт:
В подвале было намного прохладней, чем наверху, в классе. А где же Куль-шапка? Дядя Секей – тот здесь, он даже посмотрел в ее сторону, но Жофи теперь все равно, видит ее кто-нибудь или нет. В ней не осталось ни следа боязни, она, скорее, чувствовала ту уверенность, какая приходила к ней обычно, когда она вдруг находила разгадку случайно брошенным папой словам. Наконец она разгадала и дядю Пишту!
"Бомбы не щадили жилища людей". Она сейчас же, не дожидаясь обеда, расскажет ему все. Он должен знать, что она все равно будет к нему ходить и ради этого – уж так и быть! – согласна посещать дополнительные занятия. Она будет закупать ему продукты, убирать и готовить, только не надо платить ей за это. Дядя Пишта, наверное,
Уборка сегодня продвигалась медленно, очень мешал палец. А она так старалась поскорее управиться! Ведь еще ничего не куплено! Жофика не рассчитывала, что задержится у дяди Пишты. Дома даже кровать не застелена, так она спешила к девяти часам на занятия. Жофика думала после уроков повидать Куль-шапку и на обратном пути купить для дома все, что велела мама. А вышло иначе.
Дядя Пишта сегодня не дразнил ее, он даже сам завязал ей бинт на больном пальце: увидел, что повязка ослабла, заковылял к ней и, помогая зубами, затянул узелок.
Две тяжелые сумки сильно оттягивали плечи: как-никак, она снабжала теперь продуктами две семьи. В левой руке сумка дяди Пишты, в ней шпинат, молоко и полкило хлеба – это еще не так тяжело; в правой, где больной палец, – все, что наказывала купить мама. Дядя Пишта просил принести шпинату, и мама тоже. Но как варить этот шпинат?
Выяснилось, что сначала надо помыть листочки, затем нашинковать их и бросить в кипящую воду. Когда-нибудь, если мама придет очень усталая, Жофика сама приготовит шпинат. Оказывается, совсем не трудно. Лишь бы не забыть влить в конце заправку. Хорошо, что у дяди Пишты она уже приготовлена. Дядя Пишта говорит, что нужно положить в шпинат и чеснок. Сколько же положить? Для большей верности Жофика положила целую головку. Дядя Пишта закричал, что много. Тогда она скоренько выловила головку и опустила всего ползубчика.
"Девочка становится толковее, – подумал дядя Пишта. – Пожалуй, не похожа ни на Тэцу, ни на Фери, да и на стариков тоже. Они все чернявые вроде, а эта скорее рыженькая, и глаза зеленые. Зато ростом будет повыше тех. Поди теперь уже достает матери до уха. Не в род Юхошей пошла, не будет такой плюгавой, как они. Вот и Эржи, останься она в живых, тоже не выросла бы большая; на отца походила, на Имре. А он был ростом с вершок".
Чтоб этой Шаре пусто было! Научила же эту малявку заправлять шпинат водой, в которой он варился. Не крикни он вовремя, пришлось бы хлебать горькое, как полынь, варево. А заправка у нее вся комками. Ну да ладно, не станет он шуметь по пустякам, есть можно – и хорошо. Итак, к порядку помаленьку приучается: уже не таскает с собой ту идиотскую жестянку с обедом. Вон достает тарелку в маках. Могла бы что-нибудь другое найти себе, мало там, что ли, в шкафу, тарелок, так надо же именно из той лопать, с которой Эржи ела. Да еще, паршивка, вертит ее в руках и вилкой по ней постукивает. Скажите на милость, диво какое, что тарелка из жести, а не из фарфора! Дома-то, поди, только на золоте едала, чтоб им там всем пусто было! А шпинат ничего, так что он стыдить девчонку не будет – отбирать тарелку с маками и всякое такое. Еще, чего доброго, начнет любопытствовать, почему-де он ей не дает из нее кушать, и тогда придется говорить про Эржи. Этого еще не хватало!
Жофика сидела на низенькой скамеечке, а столом служила табуретка, накрытая льняным кухонным полотенцем. Давно она не ела с таким аппетитом, – пожалуй, только
– Ну, чего зашлась? – сказал дядя Пишта. – Может, прикажешь продекламировать что-нибудь?
– Можно мне сказать вам что-то? – спросила Жофика, но так тихо, что он с трудом разобрал ее слова,
– Выкладывай.
Жофика молчала.
– Ну, ну!
– Сейчас.
– Ну, а пока что будем петь. Или, может, посуду вымоешь?
Жофика не успела ответить, так как кто-то постучался в дверь. Наверное, Куль-шапка! Именно теперь, когда он ей меньше всего нужен! Все равно, она дождется, пока он уйдет.
– Ну, заходи! – крикнул дядя Пишта. – Не видишь, что ли, написано – не стучать?
"Неужели и сегодня он даст мне форинт?" – раздумывала Жофика. Но вошел не Куль-шапка, а безусый, плешивый старичок. В руках он держал крошечный чемодан, скорее баульчик. Интересно, кто же это? Жофика собралась выскользнуть в коридор, чтобы там дождаться, пока старичок уйдет, но дядя Пишта прикрикнул на нее и она снова опустилась на скамеечку.
– Здорово, – сказал старичок. – Ну, слава те! А признаться, я переживал из-за тебя, ты ведь уже стар, как филин, знаю, что молодеть не собираешься.
– Да и ты то же самое, – пробурчал дядя Пишта. – Тебя еще скорее приголубит курносая, потому – ты аппетитней меня. В теле. Так что стряслось? Какая нечистая сила заставила тебя глаза показать? Неделя уж, как я выписался, а о тебе ни слуху ни духу. Как навестил меня раз в больнице, так и пропал.
– Я через людей справлялся, – сказал старичок и положил на стол свою кепку.
– Черта с два ты справлялся. Да мне и наплевать. Главное, есть у меня вот этот шпингалет, и я не валяюсь тут один в грязи.
– Вижу. А покрупнее что-нибудь не могли подыскать? Ведь сосунок совсем.
Жофика отвернулась. Это она-то сосунок! Пусть бы попробовал ее шпината! Тоже еще баул нашелся, засел тут и не дает поговорить с дядей Пиштой.
– Что поделаешь, коли у тебя, у старого Юхоша, не нашлось кого-нибудь побольше. Все, что из вас можно было выжать.
Он покосился в сторону девочки, не сердится ли, но глаз ее не было видно.
– Да, конечно, мне очень даже неловко, но, – старик крякнул и вытер шею, – я не виноват. Ты ведь знаешь что у нас такими делами ведает жена. Большая увернулась, она только и знает что около Янчи крутится, у нее одно на уме – свадьба. Но все равно раньше, чем соберут виноград, я ее не выдам. Будет квартира готова – пускай идет, не хочу, чтобы они теснились у нас. Словом, старшая отказалась, упрямая девка: раз сказала нет, так ее не переспоришь. Я только вчера узнал, что ты тут один-одинешенек, вот и явился поглядеть, что с тобой. Думаю себе, зайду сам, коли девок к тебе не загонишь. Но, вижу, ты все же вышел из положения.
Вода для посуды закипела. Жофи закрыла газ.
– Так, – сказал после долгого молчания дядя Пишта. – Теперь мне понятно.
– Ну, ежели ты обойдешься с этой пигалицей, то я пойду потихоньку, мне во вторую смену. Я пришел посоветоваться с тобой, кого подослать. Выходит, никого не надобно. Арбуз передать тебе?
– Не трудись, – покачал головой старый Понграц.
– Так я и знал, что надуешься, я наперед сказал это жене. Нечего меня глазами сверлить. Йолан, негодница, лишь вчера призналась, что даже не заглянула к тебе, для нее, видишь ты, пойти в кино важнее, чем выполнить дедову просьбу. Говорит, шла, да не дошла, через девочку какую-то передала тебе, что идет, мол, в кино. Думал, про девочку наврала, а выходит, все же правду сказала. И то ладно.