Сказка цвета ультрамарин
Шрифт:
— Всплывет и укусит? — фотограф очень натурально изобразил испуг, раскосые мудрые глаза искрились смехом.
— Запросто. А вообще — строем ходить я умею и слушать команды — тоже. С детства. Этим меня напугать не получится. Доставай остальные пугалки.
— Отличный ответ, Нери, может, мы и сработаемся, — ущипнув за задницу молодого осветителя и куснув шею девушки-гримера (судя по их реакции — давно к нему привыкших), Аскавхетео рванул к выходу. — Я жду тебя ровно через пятнадцать минут у колонны на выходе. Там будет стоять охрана. На полу проведена белая линия — за нее не выходить. Встанешь и ждешь сигнала. Давай, крошка.
Белая линия, спина Георга, роскошный
Отмашка фотографам. Георг снова незаметно касается рукой ее пальцев, словно приободряя. И впервые она не вздрогнула. Лишь пожала тихонько в ответ. Она справится. Дальше был шквал вспышек, слепивших и дезориентировавших. Голова закружилась, Марину слегка повело, она сама уцепилась за пальцы руки, заведенной за спину. Никто ничего не увидел. Спустя минуты охрана медленно оттеснила журналистов, организуя коридор к лимузину. Для охраняемой персоны такая роскошь была одним из пунктов безопасности. Затененные стекла надежно отсекли их от назойливо лезших к автомобилю папарацци. В последний момент в дверь проскользнул фотограф-индеец. Бесцеремонно отпихнул Марину к окну, положив руку ей прямо на обтянутое тонким капроном колготок колено. Она обернулась, взглянув своим фирменным «Выгодским» взглядом. Так должна посмотреть Снежная Королева на крысу у ног. Замораживая, с ноткой недоумения и брезгливости: мол, как ты сюда выполз вообще, организм пристающий? На наглых мужчин действует безотказно. Как оказалось, Аскавхетео — тоже мужчина. Секунда, другая — и он сдался, улыбаясь во все свои зубы, поднимая обе руки ладонями вперед.
— О! Нери, теперь я вижу, что мы сработаемся. И этот твой взгляд я хочу невозможно. Георг! У нас повисла новая коллекция — «Амина». С этим вот взглядом она станет бомбой! Я сегодня же сяду за формы, два дня на эскизы… неделю на студию… Во вторник я делаю съемки! Ты, кстати, слыхал? Ведь Марина у нас — дочь морского волка. Я хочу это снять, а ты поможешь. Пересплю с этим ночь и все утром тебе напишу.
Георг, молча наблюдавший всю эту странную сцену, грустно усмехнулся.
— Не обижайся на него, Марина. Очень прошу. Он у нас пансексуал, даже ко мне пристает регулярно. Маньяк. Продолжения, кстати, не просит. Сейчас мы поедем в гостиницу, за нами целая кавалькада таких же маньяков. Домой тебе нельзя сегодня, если не хочешь каждый день с ними встречаться по дороге в колледж. Если захочешь — утром охрана тебя проводит так, что они не найдут. Можешь остаться — на учебу тебя отвезут. Отдохнешь и выспишься, номер отдельный, мной забронирован весь этаж на два года.
Она бы подумала, но не сегодня. Уже глубокая ночь, день был просто бесконечным. Марина настолько устала — и физически, и душевно, что хотела лишь спать.
— А сейчас я настаиваю на ужине. Кстати, Нери, меня зовут Алекс. Ты слышишь?
Молча кивнула. Сил на большее не было.
— О… Георг,
Что было дальше Марина помнила очень смутно. Она слабо возражала против наличия Алекса, помня его руку на коленке. Но индеец был образцово деликатен и, когда она чуть не свалилась в фойе гостиницы, молча подхватил ее на руки, опережая Георга, раздававшего необходимые распоряжения, и отнес в номер. Она уснула сразу, едва коснувшись головой подушки. И больше не помнила ничего. Вообще. Совершенно.
***
Утро было приятным и легким. Невзирая на тягость вчерашней усталости, Марина выспалась. В номере пахло кофе и еще чем-то вкусным. Открыла глаза и взглядом уперлась в широкую мужскую спину на краю кровати, у себя в ногах.
Спину? Мужскую? Марину подбросило, будто бы выстрелом.
Какие мужчины в ее номере, почему? В ответ на ее судорожные взбрыки в борьбе с постелью спина обернулась, оказавшись Алексом собственной персоной. Он с аппетитом уничтожал большой круассан, запивая тем самым кофе.
— Доброе утро, соня. Давай, поднимайся, уже через сорок минут за тобой приедет машина, поедешь учиться.
Девушка и рада была бы подняться, но при попытке выбраться из-под одеяла обнаружила, что вовсе не одета. С ужасом закутавшись в одеяло до самого носа, Марина попыталась сползти с кровати. Не очень удачно. Наступила на край, запуталась и рухнула на колени, больно ударившись о кровать. Продолжавший жевать индеец с любопытством разглядывал результат ее порыва.
— Это что ты тут творишь? Зарядка?
— Почему я раздета? — Марине было совершенно не смешно.
— Так я и раздел вчера. Ой, все, крошка, спящие дети меня не возбуждают, а спать в колготках и юбке очень вредно для здоровья, поверь мужику. Чего ты краснеешь, чего я не видел в девицах? Тебе раздеваться со мной рядом предстоит еще целых пять лет, привыкай. Кстати, смени марку белья, я тебе закажу, не носи эту дрянь, непрактично и так себе ценник. Вещи твои уже в ванной. Топай быстрее, твой кофе остынет. Я отвернулся.
Проговорив эту фразу скороговоркой, Алекс демонстративно повернулся к двери, сунув руки в карманы кожаных штанов.
Марина вскочила и на цыпочках пробежала в ванну, всячески ругая себя за неуклюжесть и безмозглость. Как она вчера так отключилась? Нет, умом она понимала: Алекс совершенно прав, и войдя в этот бизнес, нужно оставлять смущение и все эти замашки старой девы еще на пороге. Но ее хрупкое личное пространство было тем самым колышком, на котором держался весь нестабильный и эфемерный мир Марины. Именно он позволил ей выстоять против наглых притязаний дядюшки, и Маринка не была намерена его терять. Благо даже во вчерашнем странном жесте Алекса в лимузине отчего-то она не увидела ничего обидного. Он ее не оскорбил, не задел и уж тем более — не возбудил. Он вообще был очень странным — этот Алекс. Вел себя так подчеркнуто сексуально, но при этом было совершенно понятно, что все это — роль. Зачем?
Быстро умывшись и одевшись в свои вещи, заботливо кем-то привезенные (она благополучно забыла о них сразу, как только переоделась вчера перед съемками), Марина вышла из ванной, готовая к продолжению диалога. И… никого не обнаружила. Только столик с остывшим кофе, тарелочка с круассанами и заправленная кровать. Вот несносный!
А туфли у нее были по-прежнему со сломанным каблуком. Кстати, а где они? Марина никак не могла их найти.
И сообщение, замигавшее в мессе:
— Спасибо за кофе, Нери, готовься к спринт-съемке во вторник. Новые туфли в пакете возле двери. Сломанные я выкинул.