Сказка на ночь для дракона
Шрифт:
Заметив, что я его разглядываю, Данский приосанился, грудь свою шерстяную выпятил и самодовольно так поинтересовался: «Нравлюсь?»
Я скривилась и фыркнула: если вы любительница волосатых, мускулистых и самонадеянных демонов, то да, хорош. Даже если и не любительница, все равно хорош демонюга, ничего не скажешь. Но не радовать же его подобными признаниями.
— Тапочки тебе не идут, Стасик. Больше не носи, не твое это.
Рядом мелко захихикал Аметиус, а прекрасное лицо Данского вытянулось, глаза вылезли из орбит, а из ноздрей будто даже
— Аметиус, пошел вон отсюда! Утром жду тебя с отчетом о твоих деяниях и хитрож…выдуманных планах, — рявкнул Станислас, и Аметист начал по-быстрому двигать в сторону выхода. Вот только это не соответствовало моим планам, поэтому я рявкнула в ответ:
— Стоять!
Бывший гид замер, как суслик, посреди комнаты. А Претемнейший опять заорал:
— Пошел вон!
— Стоять!
— Вон отсюда!!
— Стоять!!!
Не знаю, кто выиграл бы в этой битве командиров, но тут Аметист затрясся как в лихорадке и тоненько, жалобно завыл. Потом быстро-быстро завертелся вокруг себя, как детский волчок, и хлоп, исчез. Я только глазами моргнуть успела от изумления, как на ковре, где стоял мелкий мужичок, уже было пусто.
Вот ведь, только хотела справки навести о своем попаданстве, и опять источник информации улетучился. Ну что же, Претемнейший, ты сам выбрал свою судьбу — тогда буду тебя пытать.
Я сурово сдвинула брови и многозначительно произнесла:
— Ну?
— Э-э? — ответил мистер Красноречие.
— Жду объяснений.
— Каких?
Пожалуй, так мы долго будем в вопросы играть, и ничего он мне не ответит. Пожалуй, сменим тактику.
— Станиславчик, а ты женат?
— Региночка, ты к чему это спрашиваешь? — напрягся рогатый.
— Что-то замуж захотелось, вот присматриваюсь к кандидатам на почетную должность мужа.
И начала с кровати приподниматься так эротично и призывно, просто Памела Андерсен на пляже в купальнике. Еще и губы облизнула плотоядно, не отрывая влажных глаз от Претемнейшего.
А тот отчего-то смутился, ножки волосатые под себя подобрал и в кресло поглубже задвинулся:
— Региночка, ты же у нас вроде невеста короля? — и голос растерянный.
— Я передумала участвовать в отборе. Хочу замуж за тебя! — я была совсем близко к краю кровати, и уже руки тянула со скрюченными пальцами к его … не знаю, к чему именно, но тянула.
А Претемнейший твердо заявил:
— За меня нельзя! — и уточнил: — Тебе нельзя.
— Только мне нельзя? — я даже обидеться собралась: получается, кому-то можно, а мне нет. Дискриминация по расовому признаку?
Ладно, обижусь я потом, а сейчас продолжим опрос свидетелей.
— Станислас, лучше по-хорошему рассказывай, зачем меня сюда затащил и когда обратно отправишь? А то я королю скажу, что люблю тебя безумно и жить без тебя отказываюсь. И потребую свадьбу. На пятьсот гостей!
— А почему так мало?! — теперь уже Претемнейший оскорбился. — Я что, нищеброд какой-то, чтоб жениться как голь перекатная? Пять тысяч гостей, как минимум!
Как он поднаторел
Обрадованная донельзя, я заголосила:
— Так значит, ты согласен, милый! Ох, как я счастлива. Давай, скорее объявим всем о наших планах, — и я, радостно оскалившись, снова потянулась к нему.
А Станислас быстро руками поводил, и между нами выросла прозрачная стенка. Я его и вижу, и слышу, а добраться не могу — не пускает магия демоническая.
Сейчас я себе Панночку из старого фильма «Вий» напоминала, где она в такой же белой ночнушке до пят в невидимую стену бьется, чтобы до семинариста Хомы добраться.
Вот только там Вия на помощь позвали, он ситуацию быстро разрулил и Хому из-за магической ограды извлек, на радость местной нечисти. Мне-то кого на помощь звать, чтобы до рогатого дотянуться?
А Станислас принялся меня уговаривать:
— Регина, да что рассказывать-то? Ты теперь здесь, в своем мире и вернуться на Землю пока не получится. Завтра поедешь к королю на отбор. Может замуж за него выйдешь, если… — он осекся и опять замолчал.
А я села по-турецки на краю кровати и пригорюнилась. Второй раз говорят, что домой нельзя, а я верить не хочу. Почему нельзя-то? Сюда же притащили, значит и отсюда можно как-то выбраться.
Похоже, я это вслух произнесла, так как мистер Парчовый халат снизошел до объяснения:
— Понимаешь, все существующие миры не стоят на одном месте, а движутся по определенным траекториям. Иногда соприкасаются, и тогда можно легко перебраться из мира в мир.
Когда ты в зеркало попала, наши миры соприкасались последние часы перед тем, как надолго разойтись. Если бы ты не вредничала две недели, а сразу пошла на крышу, то времени для возвращения было бы достаточно. А сейчас миры уже разошлись.
Станислас развел руками и горестно вздохнул, показывая, как он опечален. Только вот не верила я его хитрой мимике, никакого сожаления там точно не было.
— А когда снова миры сойдутся? — решила я прояснить, как надолго здесь застряла.
— Сейчас оба мира вышли на длинную часть орбиты, и следующее соприкосновение лет через десять, примерно.
— Что-о-о-о?! Какие десять? Я же состарюсь уже! А мама моя как без меня будет? И Таська с близнецами. Я ведь крестной ее детей должна быть.
И такая тоска на меня навалилась, вперемешку с отчаянием, что я села и принялась реветь. Просто белугой завыла.
Станислас с кресла подскочил и кинулся ко мне. Присел на кровать, приобнял и начал по голове, как маленькую, гладить:
— Регина, ну ты что!? Не плачь, все образуется: обживешься, привыкнешь, замуж выйдешь, да детишек нарожаешь. И станет тебе этот мир совсем родным и любимым, сама возвращаться не захочешь…
Пока я плакала, Станислас все гладил меня по голове, и что-то успокоительное шептал, как заботливый отец или старший брат, которых у меня никогда не было. И мне было приятно, если честно. Меня только мама в детстве так утешала.