Сказка о Берте и Берти
Шрифт:
Увидев, что жена Сказочника уже начала собирать посуду, и ссора с персонажами логически окончена, Берта все же поплелась в сад, хотя и без особого желания. Всё её сознание погрузилось в задумчивость.
Не было ни одной одинаковой раковины в саду, за которым ухаживала Гречанка. И даже пели каждая их них только свой морской мотив. Но днем среди шума и беготни сказочных призраков их совсем не было слышно. Морские раковины поют по утрам. Поют для своих Фей, для своих хозяек, а Берте хотелось услышать их сейчас.
Собрав самые крупные и яркие, она унесла их с собой на поляну за извилистой речкой, через которую был перекинут небольшой мост. На поляну, где цвели мелкие белые и синие цветы.
Обняв колени и закрыв глаза, девушка слушала морские мелодии, прикладывая к уху огромные раковины, одну за другой, представляя, что она сидит не на поляне цветов, а на берегу необъятного моря. На песке, и у ног бьется и пенится соленая вода. Синяя, как утреннее небо после окончания рассвета…
– Вода в море не синяя.
Задумавшись, Берта совсем не заметила, как напротив уселся Счастливчик Альберт, и как она начала непроизвольно говорить свои мысли вслух.
– Прости, – солнечный свет колол ее глаза после бархатной темноты закрытых век: – Что?
– Вода в море совсем не синяя.
– А какая же?
– Я не знаю, – Пожал плечами оборванец: – Я никогда не видел море.
Он замолчал, и Берта отложила раковины в сторону. Она не чувствовала раздражения от того, что её потревожили, бело-синие цветы, качая головками, наводили на нее умиротворение.
Разговаривать её совсем не хотелось, но Альберт снова первым нарушил тишину:
– А ты? Ты видела когда-нибудь море?
Девушка вздохнула. Его присутствие на поляне принуждало к разговору, а она так хотела провести время сама с собой, вдалеке от мыслей отца и Сказочника.
– Как тебя зовут, – тихо спросила она, рассматривая цветы у своих ног.
– Ты рассчитываешь услышать то, как меня называет Сказочник, или имя, которое я сам выбрал для себя?
Берта ответила не задумываясь, просто повторяя последние его слова:
– То, которое ты сам выбрал для себя.
– Берти. Меня зовут Счастливчик Берти. А тебя?
– Забавно. – На этот раз она искренне улыбнулась, все еще не поднимая взгляда на своего собеседника: – Берта, меня зовут Берта.
Оба они рассмеялись. Глядя на своего нового друга-персонажа, Берта подумала, что напрасно Сказочник так относится к Берти. На нее он производил более приятное впечатление, чем Принц.
– Берта, а ты видела море?
– Нет, Берти, я никогда не видела море.
Он снова улыбнулся и покачал головой. Порыв легкого степного ветра разворошил волосы Берты, спутал их, бросил несколько каштановых прядей на лицо. Оборванец наклонился, чтобы поправит ей волосы:
– Берта и Берти. Теперь я точно не хочу участвовать в сказке, есть дела и поинтересней придуманной истории…
Девушка отклонилась от руки Берти и прервала его на полуслове:
– Почему ты не слушаешь его?
– Кого, Сказочника?
– Да. Он сказал, что ты становишься все хуже…
Берти недовольно поджал верхнюю губу так, что линия его рта стала жестко-прямой, лоб сжался тремя складками, и на мгновение брови Счастливчика сдвинулись пирамидкой – Берте показалось, точь-в-точь как у Сказочника, когда тот был раздосадован или удивлен чем-то. Оборванец сел рядом с девушкой и ,чуть искажая обычные интонации своего голоса небольшим кривлянием, заговорил:
– Он придумал мне характер. Он сам дал мне возможность перечить ему. Вот только парадокс: возможность у меня есть, а разрешения нет. Что это за двуличность? Он хочет, чтобы персонажи не были равнодушными, сухими куклами. Ему нужны личности. Но, при всем при этом, он совершенно не хочет выслушивать их личные интересы и умозаключения. Что за личность без своей точки зрения?
– Да, может быть, Сказочник и не прав в этом, – отчасти согласилась с ним девушка: – Он требует безропотности у умеющих говорить. Но ты мог бы относиться к нему более уважительно.
– Уважительно?! – Берти одним прыжком поднялся ноги: – Уважительно? Берта, я отношусь к нему неуважительно?!
– Судя по тому, что я видела на завтраке, этого никак не скажешь.
– У него свой характер. Но и у меня есть свой. Если он не способен принять этого – тем лучше…
Берта ошарашено уставилась на него снизу вверх:
– Это чем же лучше-то?
– Он сам говорил, что не собирается терпеть мое присутствие в своем доме.
После этих его слов они на некоторое время замолчали. Ветер колыхал сине-белые соцветия, волны разбегались до самого горизонта. Уже не было слышно плеска воды, которая выливалась через чердачные окна. Буря в настроении хозяина дома прошла, и сказочный шторм утих.
– Сядь, – Берта потянула Берти вниз за край пиджака: – Хочешь сказать, тебе будет проще уйти отсюда?
– Разумеется, – кивнул он, вновь усаживаясь на траву.
– Но куда?
– О, знаешь, – Берти мечтательно поднял глаза к небу и, усмехнувшись, откинулся назад, упав на спину, прямо на бело-синие цветы: – Ведь Мир огромен. Может быть, найдется место и для такого бедолаги, как я. Лишь бы не здесь, в скуке и напыщенном домашнем уюте Сказочника.
– Ценишь свободу?
– Пафосно звучит, – игриво оскалился он: – Но, да, ценю.
Берт тоже легла на траву, глядя в небо. Разговор уже успел наскучить ей, но все же, она спросила:
– Как же ты можешь ценить свободу, если ты не знаешь, что она такое есть? Ты придуман Сказочником, ты живешь в его доме, ты находишься лишь в декорациях его фантазии…