Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига
Шрифт:
Разбудил нас Томил, уставший ждать, когда гости, наконец, соизволят вылезти из сена и постели.
— Слышь, трубадур! Ты всё ишшо спишь, што ле? Соседи прознали, что вы у меня гостите, хочут прийтить к травнице твоей, совету поспрашать.
Что?! Совету у травницы? Да что же я делать-то буду?!
Весь сон с меня мигом слетел. А Джастер сел, зевая и потягиваясь. С его ног соскочила потревоженная кошка и уселась в стороне, недовольно щурясь.
— Пусть приходят, — глянул он вниз. — Добрым людям отчего
— Тады я схожу, созову, а вы покуда собирайтесь да в дом ступайте! Вольта на стол шустро соберёт!
Томил направился к воротам, а Джастер снова зевнул и посмотрел на меня.
— Что пригорюнилась? — негромко спросил он.
— Я не умею лечить! — тихо зашипела я в ответ. — Я…
— Не волнуйся, — он мягко улыбнулся. — Что знаешь, то и говори. А с остальным пусть к лекарю едут. Ты всё же не целительница, дар у тебя другой.
Да уж, другой…
— Одевайся и пойдём умываться, и обедать, Янига. — Джастер приобнял меня, легко поцеловав в макушку. — Только дай гребень, я тебе косу заплету. А то у тебя сена в волосах набилось — на два гнезда хватит.
Я сердито попыталась ткнуть его кулаком в бок, но он негромко рассмеялся, легко опрокидывая меня на спину и придавив собой.
— Какая ты боевая ведьма, Янига. Жаль, времени сейчас на эти игры нет. Вставать надо.
— Вот и слезь с меня! — фыркнула я, сердясь на его правоту. Ну что ему стоило пораньше проснуться и меня разбудить?
— А то скоро люди придут, а ты…
— Одевайся и гребень с лентой давай, — спокойно ответил воин, снова садясь и вытряхивая сено из своей шевелюры.
Томил вернулся, когда мы уже умылись и сели за стол обедать.
— Почто у вас в городе гостей-то не любят? — Джастер наворачивал обед так, словно его неделю не кормили.
— Э-э, трубадур… Любят, как же не любят… Токма нонче летом, грят, герцог наш с наместником королевским в пух распетушился и велел налоги собрать до урожаю. От королевские стажи-то всё нажито и вывезли… С деревень грозят после страды всё собрать… А потом герцог заявится, остатки заберёт… Как зиму переживать будем…
— Не грусти, — Шут похлопал Томила по плечу. — Шанак своих детей в беде не оставляет.
— Энто кто ишшо? — удивился крестьянин. — Кто таков?
— А ты вот людей позови, я и расскажу, — улыбнулся Шут. — Всех сказками потешу.
— Страда же ж, в поле люди-то!
— А ты вечером позови. Коль дозволишь, мы у тебя ещё ночку переночуем перед дорогой.
— Ночуйте, — кивнул Томил, но больше сказать ничего не успел.
— Я соседей созову! — вмешалась Вольта. — На вечор и созову! А то ужо соседки да ребятня все глаза проглядели да уши прослушали по забору-то.
— Да рази ж все в избу-то влезут?! — охнул Томил.
— А ты к дому позови. Двор у тебя большой, девки с парнями постоят-попляшут, а остальных хоть по скамьям посади. А я и с крылечка сказки посказываю да песни попою.
— И впрямь, Томил! — воодушевилась Вольта. — Праздник-то какой людям-то! Кады ишшо трубадур к нам забредёт? Он как поёт голосисто да сладко!
— Зови, — махнул рукой крестьянин. — А ты, трубадур, помогай тады, к гостям готовится. Чай не токма на струнах тренькать да девок щупать могёшь?
— Что могу — то могу! — широко улыбнулся в ответ Джастер, облизывая ложку и кладя её на стол. — Ну, пошли, что ли. Говори, чем помочь.
Пока крестьянин и Джастер занимались делами во дворе, я помогала Вольте убирать со стола, а затем сходила за своей сумкой.
Женщина выделила мне угол, где я могла бы спокойно поговорить с хворыми, коих во дворе уже набралось несколько человек. Среди них были двое стариков, трое женщин разного возраста и одна старушка с маленьким ребёнком.
Сама хозяйка покормила Фелисию, наново спеленала в люльке, прибрала волосы под платок и собралась по соседям, оставив на меня спящего ребенка и дом.
— От водица, от горшки, коли понадобятся. Побёгла я, покуда доча спит.
Вольта вышла на крыльцо, перекинулась словами с хворыми, приглашая их в дом и скрылась за воротами.
Я уж было испугалась, что все страждущие войдут в дом толпой, но первой вошла старушка с правнуком, жалуясь, что он орёт с вечеру и до утренней зорьки, спасу даже ей, старой, нету. Поговорив с ней, я поняла что у дитяти обычные колики, и посоветовала поить его слабым настоем укропа.
Старикам помогли мои отвары от болей в суставах, каким я поила Даэ Нану, а женщины просили средства от лунных болей, а одна ещё и от дурной болезни.
Услышав такую просьбу, я чуть было не начала предлагать свои ведьмовские услуги, но вовремя опомнилась, увидев в окно, как возвращается Вольта. И потому просто достала из сумки нужное зелье и вручила счастливой женщине, объяснив, как его использовать.
Наградой за работу мне стали свежий сыр, связка сочного лука, несколько медных «шипов», шелковая голубая лента, бусина зелёного стекла и даже горшочек с мёдом.
Косясь в окно на двор, где Вольта зацепилась языками с последней страдалицей, я складывала всё в сумку. Как же вовремя Джастер мне её сделал! И как удобно…
Зелёную бусину я решила убрать в мешочек с остальными, но взяв в руку, невольно залюбовалась. Большая, чуть приплюснутая, густого и насыщенного цвета с радужными переливами на внутренних неровностях, она так и просилась на мой браслет. Только вот я не была уверена, что ей там место.
Ничего же не случилось, чтобы новую бусину добавлять.