Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига
Шрифт:
Я смотрела в миску и ела кашу, не вмешиваясь в беседу. Значит, нрав у этой Вахалы всегда был вредный и мстительный. По три дня прощение вымаливать. На коленях. Не вставая.
Остепенилась она, как же…
Озверела совсем.
Я-то думала, что Холисса строгая и суровая. А она куда отходчивей, оказывается…
А я и вовсе… добрая.
Ещё и дар у меня… другой.
Да и вообще: платье не чёрное, на руке браслет, на шее — оберег, волосы заплетены, травами занимаюсь…
Осталось плясать научится и вовсе
Как я Холиссе в глаза смотреть буду?
Она же в выражениях не постесняется…
— И куды вы теперича? — словно невзначай поинтересовался Томил. — В Чомрок?
— За реку для начала. К вечеру докуда доехать можно?
— На телеге-то к обеду до Корзуней, али к ужину до Малых Взгорок. А верхом и до Гнильцов, глядишь, доскачете.
— До Гнильцов? Что за место такое?
— Гнилое болото там недалече, вот по нему и деревню прозвали. А так-то она Чернецами зовётся, мужики тамошние уголь жгут, тем и кормятся. Энто с переправы прямо ехать, а на развилке левее брать.
— От Чомрока далеко от Гнильцов этих?
— Дён пять-шесть. С Чернецов ишшо недалече дорога в другой город есть. Углежоги туда торговать ездют. Грят, богатый город, большой. Больше нашего. Название не припомню токма, не бывал я там.
— Тогда туда и поедем, — спокойно подытожил Шут, явно обрадовав Томила таким решением.
Уезжали мы с добрыми напутствиями и полной торбой еды. Я даже не представляла, как Джастер это сделал, но его торба выглядела как самая обычная. И теперь пузатилась от всего, что в неё умудрилась наложить Вольта. Томил же доверху наполнил овсом лошадиные торбы и, по его уверениям, с таким запасом мы могли ехать целую седьмицу.
Я снова переоделась в своё синее платье, убрав новое красное в сумку. Вольта наотрез отказалась забирать его обратно и Томил не возражал против такого дорогого подарка.
Так и получилось, что Заводи мы покинули, когда солнце поднялось достаточно высоко, а туман над рекой и берегом развеялся.
Отъехав от деревни подальше, Джастер остановился и переложил запасы так, что его торба снова стала выглядеть пустой.
До переправы мы добрались быстро. Джастер дал лошадям размяться, пуская их в лёгкий галоп и уже скоро Заводи скрылись за ближайшей рощей, а вдалеке показался мост.
За проход по мосту нам пришлось заплатить по два «шипа», потому что конные, как пояснил нам хмурый мужичок, поднимавший жердину, которая перекрывала вход на переправу.
— День-деньской тута ездют! Кони-то копытами всё дерево изобьют, а менять на чой? Кто денежку даст, ась? Герцог чоль? Да он и рубище с бродяги сымет и пинка поддаст! Потому платите за проход!
— А коли нету денег, тогда как? — поинтересовался Шут, спокойно глядя на брёвна моста обхватом с мою талию.
Даже не знаю, сколько тут лошадей прогнать надо, чтобы такие брёвна «избить».
— А тады вона, к дальнему броду ступайте! Авось в вечеру доберётесь, да на переправе не утопните! Неча тута толпу толпить!
К мосту с того берега и в самом деле подъезжала гружёная телега и Джастер молча бросил в глиняную миску четыре медяка.
— Проезжайте! — нехотя поднял жердину охранник. — Токма не верхой! В поводу! За верхой ичо по монете!
Джастер спокойно спешился, помог мне, и мы перешли мост, уступая дорогу встречной телеге, пока за нашей спиной охранник опять с кем-то ругался.
Сразу за мостом дорога троилась и Джастер поехал прямо, как и говорил Томил. Совсем скоро вокруг нас из рощицы и перелесков сгустился настоящий лес и я невольно вспоминала все те слухи, которые пересказал Томил.
Нежить и нечисть…
В начале лета я бы такие слухи на смех подняла. Но после всего, что успела увидеть и услышать…
Привирали люди или нет, но я не сомневалась, что опасность серьёзная.
Наверняка эта та же банда разбойников, которые не побоялись охраны и прошлой весной напали на торговый караван прямо посреди большого тракта, недалеко от неизвестной мне Упочки…
Ну почему, почему их никак не обойти? Великие боги, что это за судьба такая?!
Я же на каждый шорох вздрагиваю…
Чтобы хоть как-то успокоится, я решила затеять разговор.
— Джастер… Они… далеко?
— Кто? — не глядя на меня отозвался Шут.
— Разбойники.
Воин покосился через плечо.
— Ты со страху ума лишилась, ведьма? У тебя оберег на шее, а ты такие вопросы задаёшь.
Вот ведь… Пристыдил…
Я вздохнула, сжала коготь под платьем и покачала головой.
И в самом деле, как маленькая, сама себя напугала.
Холодный оберег.
И Джастер спокойно едет…
Чего переживать?
К обеду небо над головой собрало тучи и заморосило.
Джастер не стал пережидать непогоду, и мы шагом ехали по лесу вдоль дороги. Густые кроны прикрывали от мелкой мороси, и мы не так промокли, как могли бы на открытом месте.
В сером мареве иногда появлялись голубые просветы чистого неба и выглядывало солнце, но мой плащ не успевал даже обсохнуть, как над головой снова заволакивало тучами.
Ближе к вечеру Джастер выехал на дорогу.
– Слишком медленно едем. Так до этих Чернецов и к ночи не доберёмся, придётся на мокрой земле спать. Ладно, дорога вроде не слякотная. Не отставай, Янига.
Огонёк пошёл рысью и я поторопила Ласточку.
Запах дыма мы почуяли издалека.
Только вот дым был не обычным печным, когда готовят ужин или топят бани. В этом запахе была горечь.
Сильная горечь. А ещё горе и кровь.
Изнутри птицей толкнулось пониманием: вот она, бусина…