Сказка Шварцвальда
Шрифт:
— Слушай меня, Птичка. Чтобы сегодня не случилось, кто бы не нес вину за смерть кормилицы, запомни, ты обязана спасти нашего ребенка. Вот здесь деньги на первое время, как устроишься… Точнее устроитесь, тогда дай мне немедленно знать. Я передам с посланцем еще. Мой ребенок не должен ни в чем нуждаться.
Голос Михаэля окреп, он продолжил
— Как бы не был благосклонен к тебе епископ, я не могу доверять ему. Не знаю, почему мой внутренний голос постоянно твердит, что этот человек опасен… Молчи! Не перебивай меня! Он отпустил тебя сегодня, но нет уверенности,
Поэтому, доехав до Марцелля, до дома трактирщика, куда сейчас привезет тебя его экипаж, ты не ночуя там, сразу же пересядешь в приготовленную Дитрихом повозку.
Более не останавливаясь на отдых, гоните лошадей до Базеля. В городе купите новых, наймете нового возничего, денег у тебя достаточно. Лишь добравшись до центра Хельвеции, до города, стоящего на берегу центрального озера, можете дать себе короткое время для отдыха… Потом затеряйся среди альпийских горных селений, куда не дотянется рука всесильного Конрада.
— Михаэль, а как же ты? — задала Кристина вопрос, который он боялся услышать более всего.
Люстиг злобно оскалился, его глаза сверкнули волчьим голодным блеском.
— А что я? Я богат и свободен! Не беспокойся о моем сердце. Во веки веков его более не тронет любовь к тебе. А эту я вырву с корнем….
Внезапное эхо несколько раз повторило его пророческие слова, холодный январский ветер подхватил их и сберег навеки вечные…
Смертельно побледневшая испуганная Кристина содрогнулась от зловещего эхо всем телом и протянув руку к Михаэлю, желая последний раз дотронуться до него, замерла в нерешительности.
— Прощай! — прозвучали его последние слова. — И более не встречайся в моей жизни!
Девушка, отшатнувшись в сторону, словно от пощечины, сжалась в комок от невыносимой боли. Сдерживая изо всех сил рыдания, отвернулась и поддерживаемая возничим шагнула в тьму повозки, где спустя мгновение исчезла.
Теплые руки прижали ее полумертвое тело к себе.
— Любимая… Как долго я ждал тебя…
Яков, мой милый… хотела сказать Кристина, но ее губы шептали совсем другое.
Расставшись с Кристиной, Михаэль внезапно почувствовал прилив сил. Словно слова, отозвавшиеся в его сознании эхом, сняли тяжесть с души, открыли путь к новой жизни. Ясной и спокойной. Правильной, разумной, предсказуемой. Желанной.
Осталось последнее поручение Конрада, и он покинет проклятый город, не дожидаясь завтрашней казни. Он хочет запомнить Регину живой, а не корчащейся в пламени инквизиторского костра под непристойные крики обезумевшей от животной страсти толпы негодяев.
Епископ подписал указ об освобождении святого отца Иоахима, настоятеля Марцелльской церкви Святого Августина с указанием последнему, немедленно покинуть родной город и отправится с семьей в дальнюю епархию, затерявшуюся на границе с Померанией. На словах он велел передать Иоахиму, что христианское сочувствие и прощение иссякнут, ежели еще раз их жизненные пути пересекутся.
Михаэль, освободив настоятеля, намеревался немедля ни минуты отправиться
Иоахим, ожидая следующего слушания церковной комиссии, надеясь на положительное решение его апелляции, посланной в высший совет римской католической церкви, был искренне удивлен прозвучавшему из уст Михаэля решению Его Святейшества. Сотворив благодарственное моление, он упал на колени и трижды перекрестился. Михаэль терпеливо ожидал окончания ритуала. Шагая за молодым человеком по темному коридору, стараясь не отстать от яркого дрожащего пятна горящего факела, Иоахим, не прекращая благословлять Христа, пытался угадать, чье вмешательство смогло повлиять столь скоро на его судьбу.
До выхода из подземной тюрьмы оставалось несколько шагов, как вдруг темная фигура преградила им путь. Михаэль впереди замер, и угрожающе опустив факел, освятил им невысокого крепкого молодого человека с прозрачными и бессмысленными как у рыбы глазами. Лицо неизвестного издевательски скривилось, руки потянулись к рукояти кинжала.
— Прочь с дороги, Хассо! Иначе… — угрожающе начал Михаэль
— Иначе, что? — глухой голос перебил его
— Иначе, я с небывалым удовольствием проткну твое поганое волчье сердце.
Хассо цинично расхохотался, его рука легла на рукоять кинжала, а глаза плотоядно сверкнули.
Потеряв на мгновение контроль, подчиняясь долго сдерживаемой злобе и невыносимой жажде крови, Михаэль, вложил всю силу тела в удар ножом, который словно по волшебству оказался в его руке. Лезвие проткнуло камзол Хассо и скрипнув попавшимся ребром, погрузилось до рукоятки в сердце молочного брата.
Стекленеющие рыбьи глаза укоризненно и удивленно смотрели на Михаэля, надеясь получить ответ на последний вопрос — за что?
— Это тебе за мать, которую ты сегодня убил. Разве этого не достаточно? — спокойно ответил Михаэль, с усилием, выдергивая клинок из ненавистного сердца.
Резкий запах горького миндаля, подогреваемого на углях затуманил его разум, но карканье, почувствовавших пир падальщиков, резкое, оглушительное, вернуло Михаэлю к осознанию произошедшего.
Иоахим, испуганный до смерти, опустился на колени и неистово молился.
— Отец, на данный момент — единственный ваш спаситель — стоит перед Вами. Поспешим. Когда будете в безопасности — продолжите свою бессмысленную молитву.
Не сказав ни слова, испуганный святой отец бросился за исчезающем в коридоре Михаэлем.
Кровь, оставшаяся на кинжале немедленно впиталась в его костяную рукоять, не оставляя следов.
Не замечая перемен, начавших происходить с ним, молодой человек, появился во внутреннем дворе суда и нетерпеливым жестом поманил ожидавшую повозку, приказав приблизиться.
— Не теряйте времени, святой отец! Уезжаем!
Иоахим, подняв глаза к небу, продолжая возносить благодарственную молитву, шагнул внутрь за Михаэлем и плотно захлопнул за собой дверь экипажа.