Сказки Гореловской рощи (Повесть-сказка)
Шрифт:
— Да, да, когда делают тебе что-то доброе — это хорошо. Доброта согревает нас. И я надеюсь, что вы по-доброму встретите мои сказки. Послушайте их. Они очень интересные. Первая моя сказка про муравья.
И стала рассказывать:
«Полез Муравей на дерево. Сорвался. Шлепнулся. Схватился за бока. Заохал:
— Эх, вот это да!
— Ну вот, — сказал ему товарищ. — Не карабкался бы — и не сорвался.
А кто не карабкается, тот и вершин не достигает, — ответил Муравей и, охая, снова полез на дерево... Интересно,
Потопталась на кургане. Заговорила бойко:
— А вторая моя сказка про еловую шишку.
Но из-под березы закричал Мишук, сын медведицы Матрены:
— Как! И уже все?
— А чего ж еще надо? Главное сказано: и полезна дерево.
— Ну а дальше-то что Как что? Раз полез, значит, залезет. Вот ты если растешь, значит, вырастешь, большим станешь.
— Не все и большое хорошее, — подала голос медведица Матрена. — Болото у нас вон большое какое, да мы говорим: лучше бы оно поменьше было.
— Это не пример, — встал на защиту Лисы медведь Тяжелая Лапа.
Правда, Лисья сказка ему тоже не нравилась, но он защищал ее. Последнее время медведь частенько у нее в гостях бывает. И завтра зайти обещался. Выиграет Лиса пирог, будет чем угоститься.
И медведь Тяжелая Лапа говорил твердо:
— Болото не пример. Мы о живом речь ведем.
— Можно и о живом, — не отступала медведица Матрена. — О тебе, например. Был ты маленьким — маленьким охальником был, не было от тебя медвежатам проходу. Теперь ты вон каким большим стал, и беды от тебя стало больше. Так и глядишь, кому бы навредить.
—Но-но, — загрозился было медведь Тяжела Лапа но медведь Спиридон осадил его.
Сядь, чего лапами-то машешь. Правильно Матрена говорит: вырасти — это еще не самое главное, А вот каким вырасти — вот ото да! То же и со сказкой твоей, Лиса. Забраться на дерево — не велик подвиг. Ворона с утра до вечера на дереве сидит, да все Вороной остаётся. Нужно было сказать, зачем твой Муравей на дерево полез.
— Верно, это я упустила, — согласилась Лиса, чтобы медведя задобрить. — Но это же хорошо, что сказка вызвала спор. Значит, есть в ней настоящее зерно.
— Есть, да в мусоре, — опять крикнула медведица Матрена.
А Лиса поскорее начала рассказывать вторую сказку:
«Отделилась от ели Шишка и полетела на землю.
«Ну, — думает, — долго лететь буду».
Ан смотрит — вот она уже, земля-то. Воскликнула:
— Ой, как близко!
Но посмотрела вверх, подумала: «Нет, не забраться мне теперь на ель».
И вздохнула:
— Ах, как далеко!
И радостно ей стало: какой большой путь она проделала и за такое короткое время...»
— Интересно, правда? — моргнула Лиса.
Потопталась на кургане и бойко объявила:
— Ну, а третья моя сказка о Мышонке.
Под березой завозились и закричали медвежата:
— Как! И эта уже вся?
— А чего ж вам еще? — спросила Лиса. — Главное сказано: большой путь проделала.
— Это что ж по-твоему, шлепнуться с дерева проделать большой путь? — спросила медведица Матрена. — Вы только послушайте, что она говорит! Упасть с дерева — проделать большой путь. Да завтра все наши медвежата начнут с дерева прыгать, покалечатся, Медведю Тяжелая Лапа тоже не нравилась Лисья сказка. Но своих сказок у него не было, а попробовать пирога с тыквой хотелось. И он знал, что если получит Лиса пирог, то и он есть будет. Потому и кричал, привскакивая с места:
— Зря, хорошая же сказка. Только ее понять надо. Вот я понял. Очень хорошая сказка, со смыслом: к путешествиям зовет. А ведь чем мы больше ходим, тем больше видим. Ну, а если упал ты, не беда. В пути иногда падают.
И рубанул лапой воздух:
— Это сказка о сильных! О тех, кто хоть и падает, но не сдается, продолжает идти. Такую сказку понимать надо. У таких сказок надо внутри смысл искать. Лиса обрадовалась поддержке медведя.
— Вот видите, и эта моя сказка вызвала спор. Значит, умная она, за живое берет.
Но чтобы страсти не разгорались, начала поскорее рассказывать свою третью сказку:
«Зазевался в весенний разлив Мышонок на льдине и не заметил, как она от берега отделилась. Хватился, а уж он плывет по Волге. Хотел на берег прыгнуть, да видит — поздно, далеко до берега уже.
И махнул тогда Мышонок лапкой:
— Эх, — говорит, — большому кораблю — большое и плавание.
И поплыл в Каспийское море».
— Интересно, правда? — моргнула Лиса.
Потопталась на кургане, добавила:
— И смешно, правда?
А медведица Матрена закричала с заднего ряда:
— Как! Уже смеяться надо?
— Не только смеяться, — сказала Лиса, — но и пирог дарить.
— Тут уж не сдержался медведь Михайло. Вы посмотрите на нее! Какова, а! Рассказала три фитюльки, и давай ей за них пирог с тыквой.
— А ты как думал? Слушали мои сказки? Слушали. Давайте пирог.
— Да какие же это сказки? Из десяти слов.
— И у тебя не длиннее были, — огрызнулась Лиса и поглядела на медведя Тяжелая Лапа.
И тот сейчас же закричал с места:
— Зря хаете. Хорошие же сказки. За душу берут. Просто их понимать надо. Давайте еще раз послушаем. Вы знаете, я такие сказки готов долго слушать: смысл в них глубокий заложен.
— Вот видите, — сказала Лиса, — нравятся мои сказки тем, кто умеет понимать их. Мои сказки на понимающих рассчитаны. Они у меня очень глубокие. Глубже даже самой большой глубины.
Лиса была твердой.
Лиса была настойчивой. Да она и не могла иначе: пирог она уже съела, и теперь ей нужно было во что бы то ни стало получить газету с камнем и закинуть в овраг, чтобы навсегда осталось тайной, чем она сегодня в перерыв поужинала.