Сказки из Скородумовки. Лушенька-норушенька
Шрифт:
– Сейчас глянул, - сказал старик. Из той же шкатулочки он взял что-то, завернутое в тряпицу. Это оказалось блюдце. Ведун подышал на него, протер рукавом и, вытащив из кармана яблоко, положил на блюдце.
– Скажи, мне милая, что гостья в моем доме делала.
Луша забралась на стул позади старика и с любопытством заглядывала ему за плечо. Яблоко медленно катилось по блюдцу, и его поверхность покрывалась туманом. Ничего не было видно, но не успела Луша расстроиться, как туман рассеялся и появилась картинка. На ней была та же самая комната, слышалось
Лесовушка сердито взглянула на старика:
– Ты что ль соловьем распелся?
– Дык, - развел руками Ведун, - разморило что-то с чаю. Гляди-ка, а что это Кикимора делает?
На картинке появилась лохматая тощая старуха, она вставила в глаз волшебное стеклышко Ведуна и, захихикав, потерла руки с длинными коричневыми пальцами. Кикимора подскочила к буфету, нашарила что-то на верхней полке, сунула себе за пазуху и тихонько вышла из избы.
– Вот кто во всем виноват! Ты!
– крикнула лесовушка.
– Нашел время спать! Теперь лес погибнет.
– Пелогея Степановна, хорошая ты женщина, но сердитая, и так ты торопишься посердиться, что некогда тебе подумать. Кикимора выпивает чужую силу и сама становится сильнее. Что будет, если она получит силы больше, чем поместиться в ее тельце?
– Лопнет!
– Может быть и не лопнет, но силу потеряет.
– Что делать-то Ведун, научи.
– Я все сказал.
Старик убрал блюдце с яблоком в шкатулочку, положил туда же увеличительное стеклышко и пригласил всех пить чай с конфетами.
Вечером Лесовушка затопила печку, напекла блинов, и стала думать. Думала она тщательно, морщила лоб, хмурила выцветшие реденькие бровки, чесала сухими темными пальцами затылок.
– Думай, голова, думай, - бормотала старушка. Она стала ходить по избушке: от печки к лавке, от лавки к печке, села на сундук, скрестив ноги в лаптях, но так ничего не придумала. Курочка заснула на жердочке, коза потрясла бородой и тоже закрыла желтые глаза, в корзинке примолк заяц. В избе стало тихо-тихо. И тут из-за печки послышалось пение сверчка. В глиняном черепке оплывала свеча. Слышно было, как за окном засвистел ветер, и капли дождя ударили по стеклу. Луша натянула одеяло к подбородку, дрема охватила ее. Время от времени девочка приоткрывала глаза и видела беспокойную Лесовушку. Та бесшумно металась по избе. Луша уснула.
Утром в избушке не было слышно стука чугунка, торопливого бормотания Лесовушки.
– Бе-е, - сказала недовольно голодная козочка. Курочка клевала под столом крошки хлеба, заяц грыз кусок морковки. Лесовушка крепко спала на лежанке.
Луша налила в кружку воды, стараясь не разбудить бабушку, но та открыла глаза и потянулась.
– До утра не спала, думала. И ведь придумала! Глянь-ко, чем я остаток ночи занималась. Лесовушка достала из-под подушки сверток и показала огромную мужскую рубаху и порты.
– Ой, пискнула Луша, - на великана шила?
– Увидишь, - хитро улыбнулась старушка, - давай завтракать и пошли в лес.
Утро было прохладным и хмурым, на траву лег первый заморозок.
Лесовушка втянула носом воздух.
– Зимой пахнет, - поежилась она, - уже песни вьюги и метели становятся слышны.
В лесу было тихо, лишь изредка слышался стук дятла. Пожухлый ковер из листьев пах сыростью.
– Все спать укладываются, - говорила Лесовушка.
– Букашки под кору забираются, чтоб не замерзнуть, птицы улетели, звери попрятались в норы. Скоро и медведь в берлогу ляжет и начнет лапу сосать, до весны будет сны смотреть, веселые, с цветными картинками, как в книжке. А пока он последний жирок нагуливает, чтоб крепче спалось.
– Эй, Михаил Потапыч, ты где?
– крикнула Лесовушка.
– Ну здесь и чего тебе? Нет у меня меда, дикие пчелы ленились, совсем мало меда заготовили, - из-за кустов появился огромный медведь. Луша глянула на его страшную морду, мощные лапы с острыми длинными когтями и от страха закрыла глаза. Но Лесовушка никого не боялась.
– Не нужен мне твой мед, косолапый, - сказала она, я сама тебе подарочек припасла, смотри.
И старушка развязала котомочку, которую держала в руке.
– Вот тебе штаны и рубаха. Будешь самым красивым в лесу.
– Эх, старая, ты либо смеешься, я же не ярмарке вприсядку танцую, а по лесу хожу.
– Теперь будешь как богатый мужик ходить.
– Еще чего, - сказал медведь и повернулся было широкой лоснящейся спиной, но Лесовушка его остановила.
– Потапыч, тут такое дело, Кикимора совсем ума лишилась, говорит, что в деревне подслушала, где пасечник спрятал весь мед. Никому не скажет, сама всю зиму лакомиться будет.
– Да я ж ее заставлю рассказать!
– рявкнул медведь и со злостью махнул огромной лапой.
Луше показалось, что когти прорвали воздух и он затрещал, как рвущаяся ткань.
– С Кикиморой надо хитростью, - запела старушка. Ее щечки раскраснелись спелыми яблочками, в маленьких глазках появились озорные искорки.
– Наряжайся, как богатый мужик и садись под деревом, Кикимора увидит тебя, подойдет, нос свой острый сунет, тут ты ее и схватишь. Да не сразу хватай, подожди немного, а еще лучше, если я за деревом спрячусь и тихонько тебе шепну: "Пора, Топтыгин".
– Ну ладно, - согласился медведь, - а много у пасечника меда?
– Кадушек семь-восемь накачено, а в сотах и не знаю, сколько сложено.
Медведь облизнулся, безропотно натянул на себя штаны и рубаху и сел под дерево. Лесовушка надела на его голову картуз и Луша удивилась, как медведь стал похож на очень большого и толстого мужика.
– Долго ждать-то?
– спросил медведь.
– Идет уже, песенку напевает.
Кикимора появилась на полянке, она весело подпрыгивала и довольно мурлыкала что-то себе под нос. Словно играючи, Кикимора сломила молодой дубок, зашвырнула его в кусты и рассыпалась визгливым мелким смехом. Лес задребезжал и закачался.