Сказки Ледяного спокойствия
Шрифт:
Он взял тряпку; тряпкой, в свою очередь, вынул банку из кипящей кастрюльки, поставил на стол и вторично замахнулся ножом.
Теперь он решился всерьез и ударил.
Из дырки - "подземный ход!" - орали в банке - ударила тугая струя, состоявшая из овощных и фруктовых соков с элементами плоти и мякоти. Она была горячая, и ударила для начала в глаз, а дальше уже, гейзером - в ослепительно белый потолок.
Откуда-то снизу, со дна банки, Чиполлино вопил: "Революция! Революция!"
– Проклятье!
– молодой
– На кого я похож! И я нуждаюсь в регулярном овощном питании!
Помимо прочих бед, безграмотный юноша опаздывал на поезд "Голубая Стрела". Он так и не успел подкрепиться, а овощи-фрукты восторженно перли на волю, ошарашивая пространство самонадеянными лозунгами.
53. Огниво и Три Толстяка
Мужчинка в трениках вбежал во двор, помавая мусорным ведром. Хотел закурить, да забыл дома спички.
– Эй, служивый!
– окликнул он солдата, который шел себе мимо в парадной дембельской форме и слегка покачивался.
– Огонька не найдется?
– Все найдется!
– уверенно молвил служивый. Неспешно вынул замысловатую зажигалку, достал портсигар: - Бери, угощайся! Я только что с юга, с курорта, с таджикской границы... Позывные - Насруллла! Я нынче добрый, гуляю!
– Да я...
– Мужчинка помялся, махнул рукой и поставил ведро. Благодарю.
Сержант чиркнул зажигалкой, и, стоило им прикурить от нее папирос из портсигара, явились три чудища, три здоровущие собаки с глазами-блюдцами: поменьше, средняя и самая большая.
– Кусь!
– шутливо притопнул служивый. Собаки присели.
– Отставить. Не боись, - успокоил он мужчинку.
– Мои это, оттудова. Щенками взял, верблюжьим молоком выпаивал. Взял, когда с ними еще одного духа взяли. А собачатина расселась по его шакальим мешкам: один - с медной деньгой, второй - с серебряной, третий - с золотой. Духа - в дупло, как в сказке, потом в расход. Мешки - в комендатуру, щенков - мне... И чиркальце прихватил.
Мужчинка судорожно курил, не сводя глаз со свирепых животных.
– Ну что, по пивку?
– предложил солдат.
– Сказки любишь?
– И обратился к собакам: - Ну-ка, живо сюда мне Три Толстяка из вон того шалмана!
Собаки бросились прочь и через секунду вернулись, держа в зубах пластиковые бутылки пива "Толстяк", изъятые в полном согласии со сказочной собачьей иерархией: классическое, забористое и крепкое.
– За нашу победу!
– солдат и мужчинка сделали по большому глотку.
– Что такое?
– спросил мужчинка, рассматривая этикетки. На одном Толстяке было написано "Тибул", на другом - "Суок", на третьем - "Доктор Гаспар", с предупреждением Минздрава.
Служивый расхохотался, и мужчинка увидел, что ни собак, ни бутылок уже почему-то нет.
– Мы что, по-твоему, курим?
– спросил дембель.
– Три Косяка-Толстяка! Ты такой дури не пробовал! А у нашего брата ее...прямо оттуда...
–
– Иди, выноси свой мусор. Пора мне.
– Ага, - сказал мужчинка и поплелся выносить пустое ведро.
Он очень некстати забыл, что и сам мусор.
54. Опыты экзорцизма
Граф Дракула был знаменитый гедонист и жизнелюб, добрая душа, но сильно досаждал окрестным боярам да крестьянам своими выходками. Он был героиновый, кокаиновый и кодеиновый наркоман, алкоголик, эфироман, курильщик, знаток тантрического секса и Дао любви, сифилитик, да впридачу - злостный эфедронщик. В нем жил распутный бес, жадный до всего токсического, но в прочем рассуждении безобидный.
Графа Дракулу, когда терпение лопнуло, догнали в санях и гнали до самого гроба, где он устраивал себе и подругам оргии с шампанским, павлинами, павианами и райскими птицами. Большей частью - воображаемые. Подвал, как и весь замок, сиял огнями. Итак, настигнув его и дыша чесноком, обиженный люд пронзил графа аналогом осинового кола в виде:
ударной дозы бензилпенициллина от дурной болезни
вшивания таблетки от пьянства
вшивания таблеток от всех остальных одурманивающих веществ.
Мало того, что это все плохо сказывалось на потенции, ему еще и перерезали каменными ножами семенные канатики.
Да еще прилепили намертво антиникотиновый пластырь. Рыдающий бес удалился, и стало светло, но Дракула искал наслаждений, ощущая привнесенное в себя несовершенство.
Не имея иной возможности расслабиться и одуреть, он стал захаживать в храм и сосать там соборную духовную благодать.
Но как-то однажды к благолепному, сияющему графу подошел рассерженный поп и обвинил его в оголтелом вампиризме. А следом повелел всем бесам выйти вон. И вышло вот что:
Вывалились подшитые таблетки;
Отвалился антиникотиновый пластырь;
Отверзлись раны и вытек противосифилитический бензилпенициллин;
Зажили язвы, заработали канатики.
Химические бесы покинули Дракулу, и в горнице его души снова сделалось чисто и прибрано. И очень пусто без привычных уже демонов и дьяволов. Один, как писано, и не замедлил явиться на свято место, будучи куда хуже прежних, и полилась кровь.
– Умоетесь теперь, - бормотал граф, обучаясь повадкам летучей мыши и пестуя в себе бешенство.
55. Особняк
Наф-Наф торопливо поставил в очаг котел с кипятком, и первый же спецназовец, пошедший через трубу, заорал благим матом.
В той же манере орал и Наф-Наф:
– Волки! Волки позорные! У меня все на тещу записано! И дом, и джип, и участок! Кровным трудом!...
– Кровавым, - послышалось с улицы.
– Выходи, свинья! Налоговая полиция!
– Братаны, братаны, - Наф-Наф поочередно кидался то к Ниф-Нифу, то к Нуф-Нуфу.
– Скажите им!
Треснуло стекло: в окно ворвались кованые сапоги. Кто-то, зацепленный тросом, пошел иным путем экспроприации.