Сказки Нью-Йорка
Шрифт:
О’Рурк: Бронзовые доспехи. Держу пари, Крисчен узнал это, к своему несчастью, когда бил по твоему животу, Адмирал.
Адмирал: Я веду здоровый, чистоплотный образ жизни.
О’Рурк: Вот я и отчистил чайник от чая за твое здоровье, Адмирал.
Адмирал: Мисс Джентл, не обращайте внимания на его пошлости.
Джентл: Нет-нет, Адмирал. (О’Рурку, показывая на бедного, поверженного ниц Крисчена)С ним все в порядке? Скажите мне.
Адмирал: (беря Гертруду за руку)Милая моя, если бы все так беспокоились о людях, как вы! Взгляните на меня вашими чудными глазками.
Джентл: (оглядываясь)Мне кажется, он пошевельнулся.
Адмирал: Немного штопора в челюсть еще никому не приносило серьезного вреда. Это доказано наукой. Кулак вращается в полете, и к тому времени, когда он достигает цели, быстрее, чем человеческий глаз способен отследить, удар обретает сверхразящую силу. Я изобрел его после многих лет наблюдений за нарезкой внутренней части ружейного ствола.
О’Рурк: Твой знаменитый удар надо назвать «шестнадцатидюймовый снаряд», Адмирал.
Адмирал: Слишком много хамства от тебя за один вечер. Ну, мисс Джентл, да нет… просто Гертруда. (Предлагает ей именно ту руку, которой он послал штопорный крученый удар Крисчену.)Думаю, что нам лучше пройти в комнату для отдыха ради более располагающей к маникюру атмосферы. (О’Рурку)А он уже повалялся достаточно, окати-ка его водой. (Направляясь к выходу.)Не хочу смущать его своим присутствием. Идемте, Гертруда, мы должны оставить Крисчена в уединении, чтобы он смог поскорее оправиться.
Джентл: (О’Рурку)Вам точно не пригодится нашатырь?
О’Рурк: Лекарство тут не поможет. Он свалился как дерево. Но даже в эту секунду Корнелий вел себя как настоящий мужчина. Тебе, Адмирал, все же не стоило так поступать с ним.
Адмирал: Помоги ему. И не надо драматизировать ситуацию. Когда он очнется, принеси ему немного выпить и скажи, что я жду его в тренировочном зале. На ринге я могу выглядеть как убийца, но за его пределами я веду себя как нормальный человек. Любой прирожденный боксер сделал бы то же самое, если бы увидел, что соперник на долю секунды забыл о защите.
О’Рурк:Твоя совесть чиста, Адмирал. Я сейчас поясню. Корнелий сделал то, что должен был сделать. Он поступил так же, как и множество других парней, которые вдруг поняли, что эта страна уже никогда не изменится. И что наши жены ради нашего же пропитания будут ежедневно выползать на улицы и продавать себя.
Адмирал: Думаю, что в присутствии Гертруды не стоит заводить разговор об этом.
Джентл: Но мне нравятся мужчины, которые ненавидят женщин.
О’Рурк: Ты понял, Адмирал? Если бы Крисчен сейчас соображал что-нибудь, он непременно бы восхитился этой позицией.
Адмирал: Ну, все, нам пора заняться маникюром, мисс Джентл. Спустимся в комнату для отдыха.
О’Рурк: (провожая их до двери)До встречи, мисс Джентл. Пока, Адмирал, и следи тщательней за своим штопором. Отныне и навсегда я запрещаю использовать его в моем заведении. (Поворачивается к рингу.)Это было великолепно сыграно, Корнелий. Адмирал теперь обязательно пригласит тебя на свой корабль, прокатишься разок-другой мимо берега. Я очень рад, что ты блестяще исполнил роль, лишь на секунду я подумал, что, может быть, Адмирал действительно нокаутировал тебя. (Подходит ближе.)Эй, Корнелий, в чем дело? Вставай, Корнелий, Адмирал тебя не видит — он ушел. (Дотрагивается до головы Крисчена, которая безвольно перекатывается на другую сторону.)Корнелий! Кончай шутить. (Кричит в сторону двери.)Эй, мисс Джентл, черт побери, возвращайтесь, ему нужен нашатырь.
Занавес.
Действие 4
Ботинки цвета персика
Сцена 1
Ресторан
Богатый ресторан в старинном здании с фабричными окнами. В искусственном саду, на нижнем этаже ресторана, стоит столик, накрытый белой скатертью. Июнь. Официанты, задравши носы, бегают взад и вперед, презрительно отмахиваясь от посетителей. Корнелий Крисчен и Шарлотта Грейвс спускаются по лестнице. Официант походя указывает им на столик. Ранний вечер, хотя солнце еще высоко и пышет во всю силу. Бурная растительность сада излучает изматывающее тепло, создавая томительное марево в атмосфере ресторана. Крисчен и Грейвс проходят и садятся на белые изящные стулья из тонкого прочного металла. Корнелий печально молчит, задумчиво дотрагивается до серебряной солонки и перечницы. Шарлотта опускает голову, склоняясь над столиком. Широкая соломенная шляпка возвышается над ее прической, похожей на копну сена. Унылый вечер вступает в свои права.
Крисчен: (кладет руку на столик)Тебе не кажется, что мои персиковые ботинки роскошны. Удивительный цвет!
Грейвс: Не знаю.
Крисчен: Я всё равно устрою здесь дефиле.
Грейвс: (ее соломенная головка подымается)Ну что ты, все же смотрят на нас.
Крисчен: Все потому что твоя нежная розовая кожа привлекает массу жадных взглядов — тебе никто не простит, что ты со мной.
Грейвс: Да, наверное.
Крисчен: Я легко себя чувствую в этих ботинках. Сегодня с огромным удовольствием совершил основательный променад вдоль шоссе. Полицейские в веселенькой голубой форме прятались в кустах, выжидая нарушителей. Один из них бросил на меня свой небрежный взгляд из-под темных очков. Ха-ха, если бы ты видела их животики, стянутые голубыми сорочками! Они заметили мои ботиночки. Я оглянулся на них с таким видом, будто следы моих ботиночек могут вывести на след известного уголовника, которого полицейские были бы безмерно счастливы видеть у себя в камере, — но надо признаться, что лучше бы я не оглядывался. Я не произвел на них ровным счетом никакого впечатления… уже хорошо, что не был арестован. Ушел от них прочь, еще больше выпятив грудь и улыбнувшись про себя. (Выставляет ботинки из-под скатерти всем на показ, демонстративно любуется ими.)Я исполнен гордости за мои туфли.
Грейвс: Мы вот сидим здесь. (Ее голова опускается.)И ничего не происходит. Никто не обращает на нас внимания. (Легкая веселая музыка и смех раздаются из комнатки наверху.)Там дамы в меховых шубках. Мужчины в черных ботинках, черных галстуках и белых сорочках. Чинная одежка, признак солидности. Официанты так и вертятся вокруг них. (Официант спускается с верхнего этажа и пробегает по саду.)Вот и он.
Крисчен: (подымает руку, два раза негромко щелкает пальцами. Жест проигнорирован.)Ну да. (Показывая рукой на ногу.)Смотри, вот, где мой большой палец. Вот-вот, шевелится… Когда-то здесь размещалась небольшая фабрика. Вокруг цвела рощица. Хозяева держали овчарок, чтобы те кусали непокорных рабочих. Между станков прохаживался полицейский с утяжеленной резиновой дубинкой, которой разрешено пользоваться только ночью.