Сказки о сотворении мира
Шрифт:
Хант снял Мартина с колен и вернулся в дом. Графиня не могла прийти в себя, словно все, что произошло в ее прошлом, на самом деле произошло не с ней…
— …в эту историю никто не верит, — услышала она голос Даниеля, который все это время сидел рядом.
— В какую историю?
— Как лихо ты познакомила меня с Хантом. Кому я ни рассказывал, не верит никто. В этом есть какая-то мистика, Мирей. А о том, что происходит сейчас, я и говорить не стану, засмеют. Сам не верю, что все это со мной наяву. И эта Сибирь, и этот гуманоид. Знаешь, Мирей, пока я не познакомился с тобой, я в этой жизни
— И не удивляйся. Не верь ничему, тогда и удивляться не будешь.
— Сначала я решил, что ты сумасшедшая… Я становлюсь абсолютным мистиком, Мирей. Я даже думаю, что нам не следует лететь на самолете обратно, если можно взять билеты на поезд.
— Почему? — удивилась графиня.
— У Ханта плохие предчувствия.
— У него всю жизнь предчувствия. Он всегда боится летать и всегда летает.
— Когда мы ехали сюда из аэропорта, он спросил, можем ли мы поменять билеты на поезд? Женя сказал, чтобы даже не мечтали. Что в эту пору бронировать места надо заранее. Тогда Хант начал звонить нотариусу и вносить исправления в завещание.
— Постановочная сцена. Очень на него похоже.
— Но Женя по-французски не понимает. Перед кем ему разыгрывать сцены? Передо мной? Мне все равно. Я просто поразмышлял над фразой, «открытое небо». Она может означать не то, что я думал. Мирей, эта фраза была не простым ответом на вопрос, она была предупреждением, что небо открыто, что кто-то очень скоро туда улетит и назад не вернется. Если это сделает Хант, девочка останется без отца. Мы ведь спрашивали о судьбе Элис. Пришелец не может знать о каких-то счетах на содержание. Он мыслит прямо: не будет у Элис отца — будет Элис совсем плохо.
— Стоп! Хант звонил по поводу завещания? Прямо с дороги?
— Он был слегка не в себе.
— Почему?
— Не знаю, — пожал плечами Даниель. — Наверно, его вывела из себя женщина в аэропорту. Ты знаешь, что он терпеть не может, когда к нему кидаются на улице за автографом. А эта еще упала.
— Упала? — удивилась Мира.
— Ну да, распласталась прямо у его ног, испачкалась вся и цветы уронила в грязь. Ее кто-то встречал с опийными цветами… с маками, — вспомнил Даниель. — Она узнала Ханта, закричала как ненормальная, ринулась к нему с букетом. Это правильно, Мирей? У русских так принято?
— Красные цветы упали перед ним на землю? — испугалась графиня.
— И остались лежать, потому что их никто не поднял. Их только топтали. Все бросились поднимать женщину, а Женя нас увел в суматохе. Хант ничего не сказал, только побледнел от злости. Потом он стал звонить нотариусу и успокоился, даже повеселел. И вот я подумал: вдруг он и Ниночка одновременно предчувствуют одно и то же?
— Действительно, — согласилась графиня. — Если какая фигня предстоит, почему бы не предчувствовать всей компанией? Сиди здесь, — приказала она. — Я сама поговорю с Женей насчет билетов.
— Мирей! — окликнул ее Даниель, но графиня не обернулась.
Сначала ей под ноги подвернулся кот, и графиня споткнулась, потом ей навстречу из избушки вышел Хант с рисунками Элис, графиня отмахнулась от Ханта. Так же не вовремя ей под руку попалась Сима, которая вытаскивала из кладовки ржавый диапроектор. Доктор Русый с девками рисовал за столом.
— Ну, где ты? — обратился он к Мире. — Камеру неси сюда, скорее… Кино снимать будем. Тетя Сима, спрячьте эту рухлядь… — умолял доктор. Перед ним на столе лежали картинки, состоящие преимущественно из кружков, безобразно заполненных черточками и точками. — Вот! — Женя вынул из стопки лист, на котором графиня изобразила Солнце и планеты, а Элис предалась вандализму, и чуть не испортила скатерть. — Что ты спросила, когда она нарисовали это?
— Спросила Ниночкин домашний адрес, — вспомнила Мира. — А что?
Хант принес в избу камеру Даниеля и взял в кадр рисунок.
— Надо укрепить, чтобы не дергалась, и на каждый кадр по секунде, — руководил Женя действиями режиссера.
— Выйдем-ка на минуту, — предложила ему Мира.
— Подожди! Мультфильм снимем, тогда выйдем! — ответил доктор. — Главное не перепутать очередность кадров.
Мира вышла на крыльцо одна и села рядом с Мартином.
— Открытое небо, — сказала она коту. — Что за «открытое небо», интересно мне знать? — Мартин хранил молчание и только участливо смотрел на графиню. — Если б я приехала в Сибирь на экскурсию и не знала, чем себя занять, я бы придумала столько объяснений этому словосочетанию, что хватило бы на энциклопедию. А мне еще заниматься билетами. Если этот доктор будет учить Ханта снимать кино, мне придется ехать в город самой на его машине.
— Смотри сюда, — Женя сел на крыльцо рядом с Мирой. — Смотри внимательно. Ничего не напоминает?
Он прокрутил минутный ролик, где в неровных кругах из разрозненных значков и точек сплывались и расплывались вполне узнаваемые геометрические символы.
— Видела? Показать сначала?
Доктор прокрутил ролик еще и еще.
— Греографы! — узнала графиня. — Ангельское письмо. Надо звонить Оське.
— Иди, задавай девицам вопросы, пока они не смылись на чердак.
Мира вошла в комнату, и девицы вздрогнули.
— Открытое небо! — сказала она, положила на стол чистый лист и нарисовала на нем несколько кругов. — Что это значит, я спрашиваю вас обеих.
— Мирей, что ты спросила? — не понял Хант.
— Я спросила у девиц, а они прекрасно меня поняли! Отойдите все! — приказала графиня. — Уйдите прочь! Сгиньте, чтобы я вас не видела.
Сима первая шарахнулась за кухонную занавеску. Испуганные девицы вытаращились на графиню, но графиня не сжалилась.
— Что такое «открытое небо»? — повторила она. — Ниночка думает, Лизонька отвечает, фрау Мира ждет!
Ниночка продолжала таращиться. Графиня продолжала ждать, а Элис взяла со стола карандаш и со знанием дела продолжила чиркать им по листу бумаги, редко промахиваясь мимо обведенных кругов.
Оскар Шутов удивился, выслушав доктора. Он удивился так, что выключил музыку, сел за компьютер и попросил повторить еще раз.
— Дешифратор остался, можно попробовать, — согласился он. — Но он не полный. Не уверен, что расшифровка что-нибудь даст. Это хуже, чем пообщаться с Привратником. Деев расшифровался — память потерял. Их сиятельство… тоже пообщалось… с кем не надо. Это все равно, что влезть в дольмен. Влезть-то можно, но некоторые из той бодяги до сих пор не выбрались.