Сказки о сотворении мира
Шрифт:
— Что это я смотрю, машины к вам зачастили, так и пестрят, так и пестрят по дороге, — заметил проезжавший мимо дядька на велосипеде. — Они вам связь делали? Дорого?
— Дорого, — ответила за хозяйку графиня. — А на той неделе скважину бурить будут. И тоже недешево.
— Ну?.. — не поверил сосед и причалил к забору.
Графиня подала ему бутылку водки.
— Дядя, езжай отсюда, пожалуйста.
Сосед проявил настойчивость и заглянул во двор, где Сима пасла кур.
— Ты что ли гонишь меня, хозяйка?
— Сейчас немцы приедут. Тебе здесь быть ни к чему.
— Видал я немцев, — ответил сосед.
— Видал,
— Правду в поселке говорят, богатые родственники у Симы нашлись? Это немцы что ли?
Мира взяла с подоконника вторую бутылку.
— Порадуйся за нас, дядя, исчезни…
— Ну, что ж, — согласился сосед. — Нужен буду, ты знаешь, где живу.
Оскар с Артуром встретили иностранцев в Москве и пересадили на следующий рейс. Артур первым освоил связь с Сибирским поселком.
— Твои голубцы такие задумчивые, — доложил он графине. — Но я ничего… я не проболтался. Это Шутов язык распускал. Он так быстро тарахтел, что я ни фига не понял. Как будет по-французски сказать что-нибудь типа «летите с миром…»
— Хорошо, что ты этого не сказал, — вздохнула графиня. — Хорошо, что Оскар согласился съездить с тобой в аэропорт. У меня появилась надежда, что они сели на нужный рейс.
Графиня спрятала косметичку с глаз подальше, чтобы девки не стащили пудреницу. Заретушированный синяк на фоне сибирской природы показался ей большей пошлостью, чем естественная желтизна. Она взяла телефон, чтобы напомнить доктору про конфеты, и почувствовала себя в эпицентре событий, которые не пройдут бесследно в истории человечества, если, конечно, подвыпивший сосед не надумает вернуться, чтобы выпить с немцами на брудершафт. Впервые в жизни ей было наплевать, чем кончится авантюра, ей было наплевать на все человечество и даже на саму себя. Равнодушие сменилось апатией. И только бывшие синяки под глазами продолжали раздражать графиню своей неистребимой желтизной.
Элис с Ниночкой были парадно одеты и высажены за стол. Пироги разложены под салфетками. Последний раз доктор Русый позвонил, чтобы предупредить: делегация повернула к поселку.
— Тетя Сима, эти двое никогда не видели инопланетян и не предупреждены, — вспомнила Мира. — Реакция может быть шоковой. Вы уж наберитесь терпения.
Сима ушла набираться терпения на кухню, но вместо терпения набрала еще один таз пирожков.
Шока не случилось. Юрген Хант, переступив порог гостеприимного дома, сначала увидел графиню Виноградову, потом заметил за столом Элис, и только в последнюю очередь рассмотрел Ниночку, сидящую рядом с ней.
— Я здесь, — сообщил он, словно явился снимать кино, когда вся группа в сборе и ждет указаний.
Даниель не переступил порог, пока не расцеловался с графиней. Только расцеловавшись, молодой человек занял место рядом со старшим товарищем. Путешественники так устали от сибирских пейзажей, что не обратили внимания на гуманоида. Не исключено, что гости приняли Ниночку за местного аборигена, похожего на европейского человека больше, чем папуас. Графиня напрасно ждала вопросов. Симины пироги вызвали интерес куда больший.
Ужин происходил в молчании по причине усталости и напряжения. Мира не верила глазам: маэстро Хант уплетающий пироги в сибирской избушке. Она была уверена, что профессор Боровский не выключил свой глючный проектор, и голограмма ее извращенного воображения распростерлась за Урал, накрыла собою весь континент, опеленала Земной шар. Чувство реальности покидало графиню и возвращалось, ей становилось то страшно, то смешно. Она боялась лишний раз поднять взгляд, чтобы неловким участием не нарушить частоту этой феерической картины. Мира была уверена, что сможет это сделать в любой момент, но сейчас ей хотелось, чтобы Хант, наконец, наелся, и вышел на крыльцо покурить. Именно так он и сделал. Мира пожелала, чтобы в сенях его ждал кот, и Мартин уже караулил старого друга. Мира собиралась послушать, как звучит немецкий, потому что только с котом Мартином Юрген Хант разговаривал на родном языке, полагая, что никакого другого языка животное не знает. Они приветствовали друг друга и прекрасно общались. Графиня не думала им мешать.
— Что ты ждешь от меня, Мирей? — спросил Хант, затягиваясь сигаретой. — Я здесь и хочу объяснений.
— Разве нужны объяснения? Разве не все очевидно?
— Я облетел полмира, потому что у Элис появилась подружка с летающей тарелки?
— Ты здесь, потому что твоя дочь — первый человек в истории Земли, вступивший в контакт с инопланетной цивилизацией. Если с твоей помощью мы расширим круг контактеров, благодарные потомки поставят тебе памятник в России. Как ты считаешь, те, кто летает на тарелках, понимают в медицине больше, чем светила, которым ты показывал Элис в детстве?
— Элис никогда со мной не говорила, — признался Хант.
— Потому что ты никогда не изъявлял желания говорить. Может, пора попробовать? Иди нам ждать еще двадцать лет, пока Сима научит ее говорить по-русски?
Хант в раздумьях докурил сигарету.
— Если она не захочет со мной говорить?
— Тогда они обе не получат конфеты, ты — бутылочку коньяка, а человечество — знание о соседях по Вселенной.
— О чем я должен ее расспрашивать?
— Элис должна рассказать все, что знает о цивилизации Ниночки. Где они? Кто они? Как с ними можно связаться? Какими возможностями они обладают? Словом, все, что сможешь вытянуть из ее детского лексикона.
Первый день работы результата не дал. Элис закапризничала, расплакалась, в ход пошли конфеты и куклы, которые Мира строго настрого запретила. Даже флегматичная Ниночка начала проявлять беспокойство.
— Боится она этого дядьку, — объяснила Сима, — посидела бы ты с ними…
— Меня она еще больше боится.
— Ты — своя, а Юра ей все равно, что чужой… — качала головой старушка.
Мира терпеливо ждала на крыше погреба, в комнату для переговоров не шла. Рядом с ней также терпеливо сидел Даниель и Мартин, который после приезда Ханта, со двора не отлучался. Взгляд Мартина был также напряжен и сосредоточен на окошке с задернутой шторой. Доктор Русый на нервной почве колол дрова.
— Почему он не сказал мне про дочь? — не понимал Даниель. — Зачем надо делать тайну? — Даниель снимал на камеру хутор, готовился рассказать друзьям и знакомым, как выглядит Русская Сибирь, но не находил подходящих слов. Ему, как и Мире, казалось, что мир вокруг лишился здравого смысла, а значит, имеет неправильную частоту воспроизведения. Видеосъемка помогала адаптироваться к сюрреализму происходящего. — Хант считает себя виноватым в ее болезни? — спросил Даниель. — Мне хотя бы мог рассказать?