Сказки о воображаемых чудесах
Шрифт:
— Я — тот, кто вам нужен.
Кассир позвал управляющего:
— Мистер Котрон, этот человек говорит, что он повар.
Мистеру Котрону было около тридцати пяти. Его морковно-рыжие волосы были уложены в высокую прическу, напоминавшую петушиный гребень, а из-за ремня уже вываливалось небольшое брюшко.
— Как вас зовут?
— Ллойд Бейли.
— Какой у вас опыт работы, Ллойд?
— Я могу приготовить любое блюдо, указанное в вашем меню, — сказал Железнодорожник.
Управляющий отвел его на кухню.
— Отойди-ка, Коротыш, — сказал он высокому чернокожему, что стоял у сковороды. — А вы сварганьте мне денверский омлет.
Железнодорожник
Когда готовое блюдо скользнуло на тарелку, управляющий склонился над ним, словно осматривая краску на подержанном авто. Затем он выпрямился:
— Оплата тридцать долларов в неделю. Приходите к шести утра.
Оказавшись снаружи, Железнодорожник поставил чемодан и огляделся. В жаркой городской ночи гудели цикады. За углом закусочной он заметил большой дом Викторианской эпохи с вывеской «Сдаются комнаты» над крыльцом. Он уже собирался идти, когда краем глаза уловил движение у мусорки рядом с сетчатым ограждением. Он вгляделся во мрак и увидел, как кошка пытается запрыгнуть на мусорный ящик: ей хотелось порыться в отбросах. Он подошел к ней и протянул руку. Кошка не убежала; она обнюхала его и ткнулась головой ему в ладонь.
Он поднял кошку и отнес ее (а также сумку) к пансиону. Под густой тенью дубов стоял большой темный обшитый досками особняк с зелеными ставнями. На крыльце висели кашпо с бегониями. Были на крыльце и качели. В дубовую дверь был вставлен овальный витраж из толстого стекла, по краям уже стертый. Медная дверная ручка от старости потемнела.
Дверь была незаперта. Его сердце слегка дрогнуло: такой отличный шанс предоставляла ему эта хозяйская неосторожность, но также ему захотелось предупредить владельца, чтобы впредь он так не глупил. Внутри с одной стороны стоял маленький столик, накрытый кружевной салфеткой, на которой стояла ваза с засушенными цветами, с другой рядом с дверью располагалась табличка с надписью «Управляющий».
Железнодорожник постучал. Через минуту дверь открылась, и показалась женщина с лицом ангела. Она была немолода, наверное, около сорока, с очень белой кожей и светлыми волосами. Она посмотрела на него, улыбнулась, увидела кошку у него под мышкой:
— Какая милая.
— Я бы хотел снять комнату.
— Простите, мы не принимем постояльцев с животными, — сказала она по-доброму.
— Но это не животное, мэм, — возразил Железнодорожник. — Это мой единственный в мире друг.
Хозяйку звали миссис Грейвс. Комната, которую она сдала ему, была двенадцать на двенадцть футов. Односпальная кровать, комод из вишневого шпона с зеркалом, деревянный письменный стол со стулом, узкий шкаф. На окнах кружевные занавески, на кровати — плед в ромбик. В комнате приятно пахло. На стене напротив кровати висела картина в дешевой раме: пустая шлюпка на свирепых волнах серого океана, небо заволокло тучами, лишь вдали из-за горизонта блещет единственный солнечный луч.
Он платил за комнату десять долларов в неделю. Несмотря на свое правило по части домашних животных, миссис Грейвс на диво увлеклась кошкой Железнодорожника. Казалось, будто она сдает комнату именно кошке, а Железнодорожник просто идет с ней в комплекте. Подумав немного, он назвал кошку Отрадой. Он никогда раньше
Единственными его соседями по пансиону были Луиза Паркер, школьная учительница, и Чарльз Фостер, продавец дамского белья. Миссис Грейвс прибиралась в комнате Железнодорожника раз в неделю, раз в две недели меняла плед на другой, с узором из роз (такие он помнил еще со времен своего детства). Он работал в закусочной с шести утра, когда Мейси, кассирша, открывала дверь, до тех пор, пока Коротыш не сменял его в три пополудни. За стойкой стояла Бетси, а Сервис, темнокожий мальчик, убирал со столов и мыл посуду. Железнодорожник сказал им называть его Бейли и в разговоры особо не вступал.
Свободное от работы время он проводил по большей части в пансионе, а вечерами сидел в маленьком парке неподалеку. Железнодорожник обычно вытаскивал Библию из ящика стола, покупал вечернюю газету и нес их с собой. Отрада часто сопровождала его на прогулке в парк. Она прыгала за белками и скрывалась от кошек, сопровождая побег шипением. Кошкам нравилось убивать белок, собакам нравилось убивать кошек, но в этом не было греха. Отрада не попадет ни в ад, ни в рай. У кошек нет души.
В мире было полно глупцов вроде Бобби Ли и Хирама, которые лгали себе и убивали, сами не зная почему. Жизнь была тюрьмой. Повернешься налево — стена. Направо — стена. Посмотришь вверх — потолок. Внизу — пол. И Железнодорожник срывал злость из-за своего заточения на окружющих; по части своего поведения он не обманывался.
Он не верил в существование греха, но каким-то образом чувствовал его. И все же он не был ни кошкой, ни собакой; он был человеком. «Ты один из моих собственных детей». У него не было причин убивать людей. Он лишь хотел бы, чтобы ему больше никогда не пришлось иметь дела с разными Хирамами и Бобби Ли. Он уставился через парк на рекламу зубной пасты «Ипана», нарисованную на стене супермаркета «Пигли-Вигли». Белее белого. Отрада пригнулась на другом конце скамьи, и задние ноги у нее подергивались; она наблюдала, как прыгал по тротуару вьюрок.
Железнодорожнк подхватил ее на руки и потерся щекой о ее усы.
— Отрада, вот что я тебе скажу, — прошептал он. — Давай заключим сделку. Ты спасешь меня от Бобби Ли и Хирама, а я больше никогда не буду убивать.
Кошка посмотрела на него ясными желтыми глазами.
Железнодорожник вздохнул. Он поставил кошку на землю, откинулся на спинку скамьи и развернул газету. Прямо под линией сгиба на первой странице он прочел:
Сбежавшие заключенные погибли в аварии
Валдоста — Двое сбежавших заключенных и неопознанная пассажирка погибли во вторник, когда автомобиль последней модели, в котором они передвигались, въехал в береговую опору моста. В тот момент их преследовала полиция штата.
Погибшие заключенные, Хирам Лерой Берджетт, 31, и Бобби Ли Росс, 21, сбежали 23 июня во время их транспортировки для психологической экспертизы в государственную больницу для невменяемых преступников. Третий сбежавший, Рональд Руэл Пикенс, 47, все еще находится на свободе.