Сказки славянских народов
Шрифт:
Утки услыхали его голос, испугались и прочь улетели, а Отолонка расплакалась и всё ему рассказала.
— Прости меня, Отолонка! — сказал король. — Если ты хоть немного любишь меня, останься со мной навсегда!
— Вели братца моего откопать — тогда останусь.
Король тотчас же велел освободить Яхимку. Потом собрал королевский совет. Пришли все паны-вельможи и знатные царедворцы. Позвали и злую колдунью.
— Ну, старуха, — сказал ей король, — ты тут всех мудрее. Посоветуй, как поступить с теми злодеями, что две невинные души погубить хотели!
— А вот как! — ответила злая колдунья. —
— Вот ты сама и придумала наказание — и себе, и своей дочери-обманщице, — сказал король и велел своей страже сделать так, как посоветовала злая колдунья.
Тут и свадьбу сыграли. Собрались за столами самые знатные люди со всего королевства. Все наперебой расхваливали красоту невесты. А Яхимка рядом с ней сидел и от радости куска хлеба в рот себе положить не мог.
Двенадцать месяцев
Болгарская народная сказка
В доме у одной богатой женщины жили две девочки. Старшая была её родной дочерью, а младшая находилась у неё в услужении. Богачка пуще глаза берегла свою дочку: ситным хлебом её кормила, в лучшие платья наряжала, дарила ей пёстрые бусы, сафьяновые туфельки и колечки. А служанка горе мыкала. Ходила она, бедняжка, босиком, чёрствыми корочками питалась, а вместо бус носила ожерелье из мелких ракушек. Сама их собрала, сама и нанизала на суровую нитку. Старшая спала до полудня и, проснувшись, начинала хныкать — и то ей подай, и это принеси. Младшая же вставала чуть свет и, прибрав в доме, бежала за водой к глубокому колодцу, вокруг которого росли старые тополя.
Вода в том колодце была чище слезы, и по ночам к нему сходились двенадцать месяцев. Один за другим умывались они студёной водой, затем усаживались в круг на траве под тополями и беседовали до первых петухов. Как только пропоют первые петухи, месяцы поднимались и уходили к себе — в дремучие Тилилейские леса.
Однажды хозяйка разбудила служанку среди ночи, дала ей кувшин и сказала:
— Ступай за водой, я пить хочу!
Девочка схватила кувшин и выбежала за ворота. На улице не было ни души, но у колодца под тополями сидели кружком одиннадцать мужчин и одна женщина и о чём-то толковали так тихо, что, казалось, это листва шелестит. Девочка набрала воды и собралась было уходить, но женщина — а была она старенькая, вся в морщинах — поднялась и спросила:
— Ты, девочка, кто такая?
— Служанка.
— Почему так поздно по воду пришла?
— Хозяйка меня послала.
— А ты сушёный кизил любишь?
— Я всё люблю, бабушка.
Старушка
— Спасибо, бабушка! — сказала та. — А вы кто такие будете?
— Мы — месяцы. Меня у вас бабушкой Мартой прозвали, а это мои братья. Каждую ночь мы умываемся у этого колодца. Кто мимо пройдёт, того мы благословляем. И тебя благословим, но прежде спросим кое-о-чём.
— Хорошо, бабушка.
— Скажи по правде, какой из месяцев самый добрый, а какой самый злой?
Девочка подумала и ответила:
— Все вы добрые. Зимние месяцы приносят с собой глубокий снег, который не даёт посевам замёрзнуть. В марте — это, бабушка, твой месяц — цветут подснежники. Наступают весенние месяцы — птички поют, пшеница растёт, подойдут летние — урожай люди собирают, а когда начинается осень, то поспевают груши, яблоки, виноград.
Тогда бабушка Марта от всего сердца благословила девочку:
— Пусть жизнь твоя будет долгая и счастливая! Молвишь ты слово — и с уст золотой скатится, улыбнёшься — на губах роза расцветёт!
Девочка поблагодарила бабушку Марту и побежала домой. Ещё и дверь не успела за собой закрыть, как хозяйка разбушевалась:
— Где ты околачивалась, негодница?
Девочка раскрыла рот и промолвила:
— С бабушкой Мартой разговаривала. — И тут же с уст её скатился золотой.
Хозяйка остолбенела от изумления, но золотой всё же подобрала. Стала она расспрашивать девочку, что да как, и та ей всё рассказала. А покуда девочка говорила, золотые падали на землю один за другим, и хозяйка набрала их полную миску.
На другую ночь задумала богачка послать свою дочку к бабушке Марте за благословением. Разбудила она её в полночь, умыла, причесала, в сафьяновые туфельки обула, дала в руку кувшин и отправила к колодцу.
Под тополями возле колодца девочка увидела двенадцать месяцев. Они разговаривали тихими голосами — словно пчёлы жужжали. Наполнив кувшин водой, она обернулась к месяцам и крикнула:
— Что вы себе под нос бормочете? Говорите громче, я тоже хочу послушать!
Бабушка Марта нахмурилась и сказала:
— Так уж мы привыкли. А ты кто такая?
— А тебе что за дело?
— Почему так поздно по воду пришла?
— Мать послала.
— А ты сушёный кизил любишь?
— Ну-ка дай! — крикнула девочка.
Бабушка Марта вынула из сумы горсть сушёного кизила и дала ей. А девочка взяла да и швырнула ягоды ей в глаза, и при этом захохотала так громко, что спящий воробышек с перепугу из гнезда выпал. Старушка поджала губы, но промолчала. Лишь немного погодя сказала:
— Спрошу я тебя кое-о-чём, а ты мне ответь по правде.
— Ну, спрашивай.
— Какой месяц самый добрый, а какой самый злой?
— Все они один другого хуже. Зимой — мороз, хоть на улицу не показывайся; эта дурёха Марта сама не знает, чего хочет: то дождь посылает, то снег; летом — жарко и мухи кусают, а осенью листья падают н всюду грязища непролазная.
— Вот как? — промолвила бабушка Марта. — Ну так выслушай же моё благословение: скажешь ты слово — изо рта змеи и ящерицы полезут, улыбнёшься — на губах крапива вырастет!
Девочка схватила кувшин и побежала домой. На пороге встретила её мать.