Сказки старого дома .Трилогия
Шрифт:
– Тот же мастер. Оно твое, Зубейда. Молчи! Серж, пристрой его на место.
Я снял с девушки выбранный ею кулон и заменил его на ожерелье. Попутно снял и платок с ее лица. Али и Махмуд очарованно вздохнули. Нам-то с Ахмедом легче. Мы лицо Зубейды уже когда-то и где-то вроде видели. Но три сапфира на груди и два сапфира глаз на лице девушки делают поразительным даже для нас такое сочетание. Лучшего места для ожерелья и не найти!
– Редкое чувство гармонии и тонкого вкуса у тебя,
Она немного поколебалась и нерешительно присела рядом со мной.
– Меня уже и не удивляет, что ты умеешь читать и писать. Что само по себе редкость среди женщин.
– Ее отец учитель в медресе, — вспомнил я. — Подозреваю, что она продала себя, чтобы выручить его. Это так, Зубейда?
Девушка кивнула, не поднимая глаз. Ахмед подал ей пиалу с чаем и о чем-то задумался, словно что-то вспоминая и сопоставляя.
– Ты дочь Бахтияра-хаджи из медресе Акбара?
– Да, — Зубейда вскинула глаза на Ахмеда. — Вы его знаете?
– Знаю. В том-то и дело, что знаю. И при этом очень хорошо. Только давно мы с ним не встречались. Вот что, идите-ка вы домой. А мне нужно подумать.
Зубейда повязала на лицо платок, и мы отправились обратно на улицу Ткачей.
Тюбетейка и жилетка полетели в угол. Я развалился на оттоманке, а Зубейда, сняв с лица платок и сбросив накидку, устроилась у меня на коленях. Я прижал ее к груди и поцеловал в носик.
– Всё равно ты мне больше нравишься без всяких украшений.
– Тогда я не буду их одевать.
– Нет, лучше ты их будешь просто снимать, когда мы вдвоем.
Она не успела ответить. Требовательный стук в дверь — и в комнате нарисовался чертенок.
– Так я и подозревала! Мое место уже занято. Зубейда, нельзя так нахально тебе одной пользоваться нашим гостем. Он всехний гость.
– Пользуйся, пользуйся, Джамиля, — Зубейда, улыбаясь, соскользнула с моих колен и села напротив.
Джамиля по-хозяйски устроилась у меня на коленях. Поерзала, устраиваясь поудобнее.
– Зубейда, тебе нужно кормить его получше. Жестко сидеть.
– Я постараюсь, Джамиля. Я ведь только недавно…
– Я знаю и потому прощаю тебя.
– Спасибо, Джамиля. Ты добрый и справедливый человек.
Девочка задумалась.
– Правда? Мне почему-то тоже так кажется. Когда я уйду, то ты можешь вернуться обратно. Разрешаю. Вот, совсем отвлекли меня от дела, и я забыла, зачем пришла. Нет, вспомнила. Сержи-сахеб, бабушка мне по большому секрету сказала, что Зубейда очень хорошая девушка.
– Согласен с ней. А ты сама как думаешь?
– А мне и думать не надо. Я вижу, что хорошая. Да и ты вроде ничего себе. Так что не обижай ее, — и Джамиля кряхтя начала слезать с меня.
– Тяжело мне с вами со всеми, — с глубоким вздохом произнесла она. — Не говорите никому, что меня видели, — и унеслась куда-то через террасу.
Мы с Зубейдой от души рассмеялись.
– В самом деле, на это чудо невозможно рассердиться!
Опять стук в дверь. Заглядывает Гюльнара-ханум.
– Джамиля не у вас?
– Нет, — отвечаем мы хором.
– Гюльнара-ханум, хочу поблагодарить вас за одежду. Я выбрал, что мне нужно. Остальное можно забрать.
– Подошло? Зубейда соберет лишнее. Вы, Сержи-сахеб, довольны ей?
– Доволен.
– Старательная и внимательная девушка. Скоро ужин будет готов, — и Гюльнара-ханум ушла.
– Чем это ты всех обольстила в этом доме всего за один день? — спросил я Зубейду, опять усаживая ее себе колени и целуя во всё тот же носик.
– Не знаю, — прижимаясь ко мне, отговаривается Зубейда.
– Будем ужинать или сделаем что-нибудь еще до ужина? — шепнул я ей на ухо.
– Как скажете, Сержи-сахеб.
– Или, может, не до, а после ужина?
– Как скажете, Сержи-сахеб.
Мы не были уверены в правильности выбора из "или — или" и поэтому сделали это "что-нибудь" до ужина. А потом, на всякий случай, чтобы уже точно не допустить ошибки в выборе, сделали "что-нибудь" еще и после ужина. И только успели привести себя в относительный порядок, как к нам пожаловал Ахмед-ага и тяжело опустился на оттоманку напротив меня. Зубейда мгновенно поставила на столик поднос с фруктами и сластями.
– Чай или кофе, Ахмед-ага?
– Надо поговорить, — хмуро произнес он. Зубейда поклонилась ему и направилась к двери. — Зубейда, останься. Разговор будет о тебе. Сядь рядом со мной.
– Что случилось? — поинтересовался я.
– В общем-то, ничего. Кроме одной досадной ошибки, которую мы все невольно совершили вчера с покупкой Зубейды. Конечно, кто мог знать, но тем не менее проблема возникла, и довольно запутанная. Я один без вас разрешить ее не смогу.
– Ахмед, не говори загадками.
– Сейчас, соберусь с мыслями. С Бахтияром-хаджи — отцом Зубейды — я знаком очень давно и многим ему обязан. Правда, встречаемся мы очень редко, а дома у Бахтияра я был всего раз где-то лет десять назад. Ты, Зубейда, была тогда крошкой, как Джамиля, и помнить меня не можешь. Хотя и крутилась около нас. А я тебя узнать на рабском рынке тоже никак не мог. Ты ведь выросла и изменилась. Последний раз мы с твоим отцом, Зубейда, разговаривали в медресе Акбара где-то с год назад. Как и за что он угодил в зиндан, я не слышал. Иначе просто внес бы выкуп, и тебе, Зубейда, не пришлось бы стоять на рабском рынке.