Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь

Чуковский Корней Иванович

Достигнув пятилетнего возраста, Никита создал нечто вроде триолета:

Бабушка спит, Она храпит. Из-под подушки вылезает кит И говорит: «Бабушка храпит, Она спит».

Много у него также своеобразных зарисовок с натуры — тех моментальных стихотворных эскизов, которые некогда так удавались великому автору «Листьев травы»:

Катенька сидит на барабанчике, Сосет пальчики. Или: Взял

Дмитрий Иваныч Подсвечник и свечку И смотрит внимательно на печку.

Ритм уитменский, свободный, вполне соответствующий сюжету и стилю стихов. А младший брат Никиты, Митя Толстой, в три с половиною года сочинил такую песню о городе:

Товарищи, что за крик? На нас едет грузовик. Товарищи, что за вой? На нас едет ломовой. Товарищи, что за пыль? На нас едет автомобиль.

Уже по этим немногим стишкам можно видеть, какое разнообразие форм доступно малолетним поэтам. Конечно, Никита и Митя Толстые не могут служить нормативными образцами детей, так как они выросли в литературной среде: и отец и мать у них писатели (Л.Н.Толстой и Наталья Крандиевская). Но вот стихи Ирины Ивановой, трех с половиною лет, дочери заводского врача:

1

ГЛУПЫЙ КОТ

Видит кот: лежит коробка, Он ее и проглотил. И за это в больницу покатил.

2

ВОЛК И КУРИЦА

Идет волк по улице, Видит три курицы. Захотел он их съесть, Надо через забор перелезть. Разбежался волк: раз, два, три! Ну, курица! Смотри!

3

ОБЛАЧКО

— Здравствуй, дружище! — Здравствуй, комарище! — Где ты был? — В лавочку ходил. — Что купил? — Облачко купил. — Где оно? — Съел давно.

В большинстве всех этих детских стихов рифмованные строки стоят рядом. Иного чередования рифм дети-поэты не любят. Им доступны главным образом смежные рифмы. Детское ухо не способно так долго удерживать в памяти окончание предыдущей строки, как его удерживает ухо взрослых. Стихи Ирины Ивановой в этом отношении чрезвычайно типичны:

Лиса дремала И скучала. Увидала воробья: Цап-царап! — и съела, Вот тебе и дело!

Здесь указание для детских писателей, которые порою в своих стихах доходят до такого невнимания к детям, что щеголяют рифмами, отстоящими одна от другой на три или четыре строки.

Например:

Том столовою ложкою ест варенье, Ягоды прячет в карманы: — Ничего, что протекут! И конфеты, и каштаны, И любимое теткино печенье… [151]

Здесь варенье так далеко от печенья, что созвучие перестает быть созвучием.

Такого размежевания рифм нет ни в одном из народных стишков для детей, ни в пушкинских сказках, ни в ершовском «Коньке-горбунке», где рифмы всегда в самом близком соседстве — как бы специально для детского уха.

151

Надежда Павлович, Большевик Том, М. 1926.

Особую категорию стишков составляют те монологи, которые

произносят одинокие дети, увлеченные какой-нибудь длинной игрой. Эти монологи длятся порой часа полтора и вмещают в себе до тысячи строк. Превосходный монолог своего пятилетнего сына записала у себя в дневнике Э.Станчинская. Мальчик был болен, полусидел в кровати и, самозабвенно играя в войну, сопровождал свои военные действия такими стихами:

Быстро солдаты, быстро, быстро идут на войну. Быстро встречают красноармейцев, Быстро стреляют прямо в бок одному, Быстро летают пули. Встречаются быстро, Прямо идут, На войну прямо, раз-два, раз-два, Понимаете, раз скорее, раз скорее. Поперба-ба-ба… Остановись! Пришли! Войско так! На бок! Винтовку! Паф! Быстрое солнце скоро зашло, Красное солнце скоро зашло. Идут же темной ночью, Красноармейцы идут. Красная Армия уже близка. Красноармейцы идут да идут. Откуда-то пули быстро стреляют. Летят пули далеко, а им же не видно, Что-то на небе быстро летит, Огонь освещает, Летят аэропланы, и быстро красноармейцы пришли… [152]

152

Э.И.Станчинская, Дневник матери. История развития современного ребенка от рождения до 7 лет, М. 1924, стр. 100. Превосходный образец той эгоцентрической речи детей, которую Пиаже называет «внутренней речью» по психологической функции и внешней по форме.

Здесь так и чувствуешь пульсацию воинственной мальчишеской крови. Недаром слово «быстро» повторяется здесь одиннадцать раз. Даже солнце в этой пылкой игре пробегает по небу, как молния:

Быстрое солнце скоро зашло.

«Быстрое солнце» — неслыханный в поэзии эпитет.

И какое множество глаголов! Что ни строка, то глагол: «идут», «встречают», «стреляют», «летают».

В Симферополе перед памятником Ленину неизвестный мне мальчик лет пяти произнес:

В мавзолее ты лежишь И по-мертвому молчишь. Подожди, я подрасту И тебя воскресту.

Дети нередко прибегают к повторениям начальных слов каждой строки сочиняемых ими стихов. Эти единоначатия ярче всего выражают песенный лад их поэзии. Таково, например, стихотворение четырехлетней Е.К.:

Жил-был мальчик не простой, Жил был мальчик золотой. Жил-был мальчик, но шалил, Только с папой водку пил.

Хотя в стихах этого рода тоже преобладает хорей, но он часто уступает место другим ритмам — в зависимости от выражаемых ими эмоций. Вот, например, великолепный анапест четырехлетнего мальчика, которому только что объяснили, что значит слово «всегда». Уразумев это слово, он долго бегал взад и вперед по дорожке, а потом подбежал к маме и с какой-то торжественной страстью сказал:

Пусть всегда будет небо! Пусть всегда будет солнце! Пусть всегда будет мама! Пусть всегда буду я! [153]

153

«Родной язык и литература в трудовой школе», 1928, № 4–5, стр. 179.