Скелеты в тумане
Шрифт:
– Не спи, - я толкнул Алешку в бок.
– Рассказывай. Что ты видел?
– Видел, как лодка прошла…
– Какая лодка? Парусная?
– Нет… Похожая на «Чайку»… Только без названия… А на корме Голландец этот сидел… Точно, как папа рассказывал… В черном плаще и в черной бороде… И с ним еще кто-то…
– Подумаешь, - сказал я с облегчением, - рыбаки какие-то проплыли за черникой.
– Ага, - сквозь сон пробормотал Алешка.
– Рыбаки с ружьем… И исчезли как привидение… До крайнего острова дошли и пропали…
Больше
Вот он всегда так: напугает всех, а сам уснет.
Я еще подумал, подумал - и тоже уснул. В тревоге. А они там луной любуются…
Глава XI
В поход за золотом
Утром, когда мы умывались на берегу, я спросил у папы:
– А что это за крайний остров? Там что-нибудь интересное есть?
– Да ничего особенного, - папа передал мне полотенце.
– А за ним еще один остров, поменьше. Волчий называется.
Вот так! Все ясно! Они нас все-таки выследили. Если бы лодка прошла между этими островами, Алешка бы ее снова увидел. Значит, эти рыбаки с ружьем спрятались где-то там и наблюдают за нами. Выбирают удобный момент.
Отдохнули, называется.
Но папе я ничего не сказал, Алешка прав: прикажет сматывать удочки. На северный берег.
– Надо бы как-нибудь сплавать туда, на этот островок, - деловито предложил я.
– Ознакомиться.
– Конечно, сплаваем, - согласился папа.
– С ружьем, - уточнил я.
– Конечно, с ружьем. Там гуси могут быть.
Вот именно. Чернобородые. В плащах…
– Когда за золотом пойдем?
– поинтересовался Алешка за завтраком.
– На разведку.
– Да хоть сейчас, - сказал папа, набивая трубку.
Я подумал: а как же бандиты? Ведь как только мы уйдем, они сразу же разграбят наш лагерь. А потом успокоился - зачем им наша гречка? Они лучше дождутся, когда мы самородок отыщем…
И мы стали собираться в поход.
А мама сказала, что она останется дома и приготовит хороший ужин, чтобы мы, усталые и голодные…
Но папа твердо ее перебил:
– Пойдешь с нами. Нечего от коллектива отделяться.
И я тут же добавил, вспомнив наш уговор:
– Если не пойдешь, мы тебя твоей доли лишим.
– Подумаешь, - сказала мама, которой очень хотелось, чтобы ее поуговаривали, - мне папиных жемчугов хватит.
Но тоже стала собираться. Как в театр: начала красить свой «такелаж», причесываться, свитер поменяла. А папа с усмешкой на нее поглядывал. Особенно, когда она свою вязаную шапочку набекрень сдвигала.
Наконец мы собрались и выступили в поход.
Сначала шли лесом, по компасу, на который папа все время поглядывал как на шпаргалку.
И было очень трудно. Земли здесь нет, одни камни, и деревья за них держатся из последних сил. А как задует ветер, они падают, и получается сплошной бурелом - лежат, задрав сучья и корни
Некоторые стволы, которые уже давно упали, заросли черникой и всякими лишайниками - наступишь на него, и вся нога по колено проваливается в гнилую труху. И иногда злобно шипит внутри прогнившего ствола потревоженная гадюка. Мама при этом вздрагивает, а у Алешки глаза загораются. А папа на него бросает строгий напоминающий взгляд: змей и медведей за хвосты не таскать!
Потом, немного отдохнув, мы пошли по болоту. И стало еще труднее. Папа сказал: идти за ним по очереди, «след в след», ни на шаг не сворачивать. А никто и не собирался. Никому это болото не понравилось. За ноги хватает, чавкает, пузыри вонючие пускает. И небось дна у него нету. Изредка только попадаются кривые деревья, на которых путаными бородами висит серый мох.
Наконец болото кончилось и мы ступили на твердую землю. Вернее, на каменную подошву бескрайней скалы.
Здесь папа объявил привал, разыскал невдалеке лужицу, из которой мы набрали воды для чая, и сели его пить с сухарями и кусочками засохшего еще в поезде сыра.
– Недалеко уже, - сказал папа, отставляя пустую кружку.
– Сейчас в горку поднимемся, а там рукой подать.
– А чего сидим тогда?
– нетерпеливо возмутился Алешка.
– Сил набираемся, - вздохнула мама, - перед восхождением.
И с тоской по южным морям посмотрела на скалу. Она круто уходила вверх, вся из одного сплошного камня. И на ней почти ничего не росло, только в трещинах курчавился бедный неприхотливый лишайник.
Алешка сидел, прислонившись к папиному плечу, и вслух, загибая пальцы, прикидывал, на что он потратит золото. Прямо завтра. Обязательно.
– Не хватит, - безжалостно сказал папа, когда Алешка закончил свой перечень и, разглядывая по очереди сжатые кулаки (видно, жалел, что пальцев на руках всего десять), припоминал, что бы еще прикупить.
– На это все, - добавил папа, - никакого золота не хватит. И не мечтай.
Алешка с сожалением разогнул один палец.
– Ладно, - со вздохом уступил он немного, - теплоход с гудком все-таки куплю, а зажигалку тебе - в другой раз. Потерпишь. До следующего клада.
И встал решительно:
– Пошли. А то нас еще обгонят. Кепки в майках. Голландцы всякие.
Я украдкой оглянулся на болото. Там было тихо и пустынно. Только снова защебетали напуганные нами мелкие птицы.
Надеюсь, след наш затерялся. В лесной и болотной глуши.
А если нет? А если проверить?
И я наклонился и стал сдергивать с ноги сапог:
– Идите, я вас догоню - шнурок порвался.
– Ладно, - сказал папа, - поднимайся за нами на вершину, вот к той березке. Мы тебя там подождем.
И не подумал: а какие же на сапогах бывают шнурки?…