Скифская чаша
Шрифт:
— Я так понял — в Киеве.
— Почему?
— Ведь и Манжула из Киева.
— Сам говорил?
— Не скрывал.
— А этот Президент сейчас не в Коломые?
— Все может быть.
Хаблак забеспокоился: а если и в самом деле сейчас у Дуфанца спит, отдыхает после трудов праведных, нежится в мягкой постели, ожидая, что Волянюк привезет ему три тысячи, сам Президент?..
Подумал немного и показал шоферу фоторобот Бублика, привезенный вчера Коренчуком.
— А с этим человеком случайно не встречались? — спросил.
Волянюк потянулся к фотографии
— Нет, не знаю и не встречал.
Пока Хаблак допрашивал шофера, Стефурак успел организовать понятых. В их присутствии составили акт — машину с алюминиевым листом отправили в Косов, и Хаблак предложил Волянюку:
— Хотите нам помочь?
— Рад стараться, но чем могу? — угодливо усмехнулся.
— Поедете с нами в Коломыю. Поговорим с Дуфанцом. Думаю, увидев вас, не станет запираться.
— Поеду. — Волянюк решительно надвинул на лоб скомканную кепку. — И скажу Николаю — чего уж отказываться?..
Манжула умел выбирать агентов по сбыту алюминиевого листа: дом Дуфанца стоял на самом выезде из города, отдельно от других, по соседству то ли база какая-то, то ли склад за высоким забором — к машинам тут привыкли и никто не обращал внимания на то, что во двор к Дуфанцу заворачивали груженые автомобили. Тем более Дуфанец работал на строительстве, ежедневно приезжал на грузовике обедать, да и вообще машина часто оставалась на ночь у него.
Обо всем этом рассказал Волянюк, пока добирались до Коломыи. Впереди Стефурак с Хаблаком, на заднем сиденье Волянюк с лейтенантом.
— А в Косове как? — поинтересовался Стефурак. — Листовой алюминий не иголка, а у вас была фактически перевалочная база.
— Соседи считали, что я сарай под склад сдаю. Лесоторговой базе. Я же тот слух и пустил.
— А участковый инспектор?
Волянюк презрительно хмыкнул.
— Он у меня поллитру пил. В первый раз я пригласил, потом сам повадился. Захочет выпить на дармовщинку — ко мне.
— Алюминий видел?
— Почему ж нет?
— И не поинтересовался?
— Спрашивал. Я ему то же самое: лесоскладовский, мол.
Хаблак почувствовал, как у него запылали от гнева щеки. Под носом у инспектора творились махинации, и не один месяц, а тот — за поллитра...
Засопел тяжело, Стефурак понял его и, желая успокоить, положил руку на плечо.
В Коломыю приехали, когда начало светать. Усадьба Дуфанца — за высоким, окрашенным зеленой масляной краской забором, а напротив действительно склад. Калитка заперта, но Волянюк подергал за какую-то хитрую проволоку, видно, звонок в доме разбудил хозяина — залаял пес, но сразу же умолк, калитка открылась и выглянул заспанный человек в майке, попятился, увидев Волянюка в сопровождении незнакомцев, небось хотел захлопнуть калитку перед носом, но Стефурак не дал. Оттер Дуфанца плечом и проскользнул во двор.
— Милиция! — сказал. — Спокойно, Дуфанец, без эксцессов, я же сказал: мы из милиции.
Хозяин глянул на Волянюка с укором:
— Поймался, дурачок? И ко мне привел?
— А к кому же? Машина твоя, никуда не денешься.
— Моя, — согласился Дуфанец как-то покорно. — Выходит, доигрались... Так прошу... — Отступил от калитки. — Делайте свое дело.
Хаблак быстро огляделся: усадьба сплошь обнесена забором, удирать некуда. Спросил, успокоившись:
— Кто-нибудь из посторонних есть?
— Нет, только сын и жена.
— А этот, — щелкнул пальцами Хаблак, — ну который теперь вместо Манжулы?
— Степан Викентьевич?
— Да.
— Так он же не у меня.
— А где?
— У меня ему неудобно.
— В гостинице?
— Нет, тут недалеко, у Коржа. Через три дома за углом.
— Быстрее, — не очень вежливо подтолкнул Дуфанца Хаблак, — быстрее к машине, покажете, где живет Корж.
Они оставили Волянюка с лейтенантом во дворе, приказав не выпускать никого из дома, и помчались к дому Коржа. У того калитка оказалась незапертой, Дуфанец поднялся на крыльцо, постучал громко и назвался. Из дома откликнулись, дверь открыла женщина.
— А Фома? — спросил Дуфанец. — Где он?
— Еще вечером уехал.
— Где Степан Викентьевич?
— Так вместе же и поехали.
— Куда? — вмешался Хаблак.
— Разве я знаю! Сели в «Москвич» и поехали.
— Когда?
— Я же говорю: вечером.
— Точнее?
— Около одиннадцати.
У Хаблака мелькнула догадка.
— Когда выехал Волянюк в Косов? — спросил у Дуфанца.
— Также около одиннадцати.
— Считаешь, Степан Викентьевич следил за Волянюком? — вмешался Стефурак.
— Наверняка. Телефон есть? — обернулся к хозяйке.
— Прошу, — уступила дорогу та.
Хаблак пропустил вперед Дуфанца со Стефураком, незаметно сжал старшему лейтенанту локоть, и тот лишь кивнул, подтвердив, что сигнал принят. Пока Хаблак связывался с дежурным по отделению милиции и вызывал оперативную группу, Стефурак как будто из простого любопытства заглянул в комнаты. В одной спал ребенок, в гостиной на диване было постелено, но, видно, никто не ложился: одеяло и подушка не смяты. Значит, хозяйка не солгала и Корж действительно отправился со своим постояльцем наблюдать за машиной с алюминием.
А если вот-вот возвратятся и увидят на улице возле дома автомобиль? Вероятно, этот Степан Викентьевич стреляный воробей, если уж не спускал глаз с Волянюка, и автомобиль возле ворот Коржа не останется без его внимания.
— Я останусь тут, — предложил Стефурак Хаблаку. — А вы давайте к Дуфанцу — он отгонит машину.
Хаблак кивнул соглашаясь, в конце концов, другого выхода не было. Стефурак проводил их до калитки, отдал ключ от машины, наблюдая, как Дуфанец усаживается за руль газика, и как раз в это время из-за угла вынырнул синий «Москвич». Стефурак сразу понял: машина Коржа. Увидел, как Дуфанец выпрыгнул из газика, как шагнул к «Москвичу», затормозившему рядом, и предостерегающе поднял руку. Боялся, что Дуфанец предупредит Коржа, но тот стоял молча, а из «Москвича» вышел человек в красной нейлоновой куртке.