Скитальцы
Шрифт:
Что-что? Да ты понимаешь, о чём говоришь?
Я знаю, что вам следовало сделать.
Кнофф холодно смеётся: Как будто я не сделал всё, что мог!
Вам давно следовало построить у себя пароходную пристань, сказал Эдеварт.
Минуту царило глубокое молчание. Кнофф потянулся было рукой к карману, но рука замерла в воздухе, его словно громом поразило. Построить пристань? — переспросил он.
Тогда бы пароходы останавливались у вас.
Пристань? — не понимая повторил Кнофф. Ты так считаешь? Пристань, со всем оборудованием, да?
Превосходство было на стороне Эдеварта, и он не скрывал этого: Должен признаться,
Пришла или не пришла... А какие у меня гарантии... я хочу сказать...
Эдеварт подробно объяснил: Судам не придётся бросать якорь на рейде, бухта достаточно глубока для всех судов, и она не замерзает. Место у вас подходящее, лавка и всякое такое, округа богатая, а старая остановка расположена на мысе, оттуда до жилья далеко. Постройте у себя пристань, а я посмотрю на тех капитанов, которые предпочтут, чтобы экспедитор приезжал к ним на лодке и чтобы их суда загружали и разгружали в открытом море в любую погоду, вместо того чтобы причалить к вашей пристани и чувствовать себя в надёжном месте.
Пошли со мной, сказал Кнофф, я хочу кое-что показать тебе...
Они спустились на берег и осмотрели место — пристань следовало построить сразу за последним пакгаузом, там было достаточно глубоко, и зафрахтованные суда обычно подходили туда с мукой и солью.
У Кноффа вновь проснулась надежда, он махнул рукой в сторону пакгауза и сказал: Я всегда думал, что пристани здесь самое место, если я когда-нибудь построю её.
Эдеварт счёл за умное промолчать. Его тешило, что Кнофф по дороге обратно в усадьбу был обходителен и смотрел на него уже другими глазами. Эдеварт решил закрепить свою победу и завёл речь о типах пристаней и материалах, которые потребуются, ведь одна пристань отличается от другой, можно построить каменную пристань, а можно и деревянную...
Каменную! — сказал Кнофф. Каменная будет солиднее.
Но и дороже!
Кнофф махнул рукой: Говорю тебе, каменная солиднее! Послушай, если ты согласишься пойти на Лофотены на моей шхуне, то с сегодняшнего дня я буду платить тебе жалованье матроса. И ты съедешь от бондаря, мои люди должны жить у меня! Скоро Рождество, а после Рождества и Нового года до отправления на Лофотены останется всего ничего. Ну как, по рукам?
По рукам, ответил Эдеварт.
Он задумал стать здесь своим человеком и стал. Зачем? А ни за чем, просто, чтобы быть здесь, дышать здешним воздухом; воспоминания овладели им с новой силой.
Ему поручали то одно дело, то другое, что придётся, однако никто не упрекал его, если он бездельничал. Когда началась рождественская торговля, его поставили помощником приказчика в большой лавке Кноффа, в письме он был слаб, зато чертовски быстро считал в уме, а как раз это от него и требовалось, кроме того, он умел ладить с людьми, был хорошо одет и носил два золотых кольца, одно попроще, а другое в виде змейки, три раза обвившейся вокруг пальца, — словом, он вполне соответствовал своему месту. Теперь он с другими приказчиками ел в столовой вместе с хозяином и его домочадцами.
Столь быстрый взлёт радовал Эдеварта.
И вот наконец однажды он увидел Лувисе Магрете. Она была с мужем. Они пришли пешком, проделав в непогоду весь этот долгий и нелёгкий путь. Моги у Лувисе Магрете были по колено в снегу, на плечах тоже лежал снег. Было непривычно видеть её такой закутанной,
Вот не думала, что увижу тебя здесь! — сказала Лувисе Магрете. Она держалась просто и непосредственно, и Эдеварт сразу узнал её голос, но голова была обмотана шалью, на руках шерстяные варежки, и вообще вся эта одежда поверх платья, поверх безрукавки, которую он подарил ей...
Кто это? — спросил муж. И когда Лувисе Магрете объяснила ему, кто такой Эдеварт, он повернулся к нему: Так это ты работал у меня в усадьбе? И как же с тобой за это рассчитались?
Что ты имеешь в виду?
Я спросил, как с тобой рассчитались?
Меня кормили, ответил Эдеварт.
Лувисе Магрете: Верно, я его кормила.
Хокон: Кормила... Только кормила?
Эдеварт уже немного пришёл в себя и сказал: А большего я и не просил. Я тогда ходил по усадьбам и был рад, если мне удавалось поработать за кусок хлеба.
Хокон как будто сдался, однако сказал жене шутливым тоном, но не без колкости: И что же такого дельного он совершил, этот красавец?
Прошу тебя, перестань! — тихо попросила Лувисе Магрете.
Они выбирали товары и складывали покупки каждый в свой мешок, негромко разговаривая друг с другом. Эдеварт спросил про детей. Вскоре Хокон встретил среди покупателей знакомых и разговорился с ними. Эдеварт и Лувисе Магрете ходили вдоль прилавка, и он доставал то, что она просила, наконец они оказались в углу лавки и остались с глазу на глаз, но говорили только о покупках и даже шепотом не произнесли ни одного запретного слова. Куда исчезло то чудо, что случилось с ними, неужели оба уже не помнят, чем они стали друг для друга? Наконец Эдеварт спросил: У тебя всё в порядке?
Она быстро оглянулась: Его нет, он вышел! Да, спасибо, у меня всё в порядке!
Что он сказал, когда узнал, что я живу здесь?
Она: Прости, мне надо приглядеть за ним...
Нет! Подожди, Лувисе Магрете, я так ждал тебя.
Она грустно покачала головой, но не проронила ни слова.
У меня есть для тебя одна вещица...
Ты тут, верно, всякого наслушался про него? — спросила она.
Да, ответил Эдеварт.
Но его помиловали, быстро сказала она, он так хорошо вёл себя, что ему сократили срок на целый год. Ведь это много?
Немало, безразлично ответил Эдеварт.
Только бы ему сейчас не поднесли выпить! — с тревогой сказала она.
Эдеварт: Он вроде разговаривал с какой-то девушкой? Такая рыжая... Она-то его не напоит.
Да-да, я её знаю, неподходящая для него компания, сказала Лувисе Магрете.
Оставь их! Эдеварт пошарил в кармане. У меня тут есть одна вещица...
Нет-нет, мне ничего не надо, я боюсь. Обожди минутку, я только гляну, где они там, и вернусь.
Она выбежала на улицу, Эдеварт проводил её задумчивым взглядом, он был спокоен, но, Господи, куда же всё-таки исчезло то чудо? Суровое обхождение Лувисе Магрете было для него неожиданностью, оно причинило боль, эта встреча как будто лишила Эдеварта всех его заслуг, он опять стал ничем. Эдеварт выдвинул из прилавка ящик и присел на его край.