Скитальцы
Шрифт:
Эдеварт не ответил.
А то ли ещё будет! — сказал Хокон и засмеялся рыжеволосой девушке.
Лувисе Магрете: Ну, мы готовы!
Хокон посмотрел на неё: Да-да, Лувисе Магрете, я был тебе плохим мужем, ты заслуживаешь лучшего, и я не такой щеголь, у меня нет четырёх золотых колец, которые я мог бы выставлять напоказ, как некоторые, не буду называть имён...
Господи, Хокон, не надо! — простонала она.
Хокон быстро взвалил мешок на плечо и вместе с женой вышел за дверь. Эдеварт слышал, как он говорил, идя к двери: Я только хотел спросить у него, носил ли он свои золотые кольца, когда работал у меня.
Закончилась рождественская торговля, миновало Рождество, и январь, и часть февраля. Теперь Эдеварту поручили осмотреть шхуну и подготовить её к плаванию. Кто же у вас шкипер? — спросил он. Должен приехать
У Кноффа не было времени заниматься такими мелочами, должен приехать один человек, а уж приедет или не приедет... Кнофф был занят. Он собрал всех своих лошадей, нанял ещё лошадей в посёлке и велел возить камни с полей; камень за камнем, много больших каменных глыб было свезено к самому концу причала — они должны были лечь в основание пристани. Кнофф радовался зимней дороге с морозом и снегом и устойчивой погоде, лучшей погоды для строительства пристани и пожелать было трудно — камни укладывали друг на друга по прямой линии, платформа, поднимающаяся над водой, должна была иметь пятнадцать локтей в вышину, не считая той части, что будет скрыта под водой, специально для этих работ выписали водолазов из Тронхейма; кроме того, там трудились каменщики, ремесленники, работал большой подъёмный кран, паром и телеги. Расходы? О, они были огромны! Кнофф уже получил некоторое представление об ожидавших его расходах, когда по субботам расплачивался с десятью возчиками, возившими на своих лошадях камень, и с десятью работниками, которые взрывали в горах скалы, распиливали каменные глыбы и укладывали их на сани.
Когда судам пришло время отправляться на Лофотены, Эдеварту поручили набрать команду для шхуны. Это должен делать шкипер, возразил он. Кнофф согласился с ним, но шкипер не приехал, тот человек, которого он прочил в шкиперы, прислал отказ, и у Кноффа остался один выход: назначить шкипером Эдеварта. Этого я не могу, сказал Эдеварт. Кнофф взглянул на свои часы, у него было мало времени, но пришлось объяснить: Ты просто поведёшь шхуну за галеасом, а галеас поведёт мой старый шкипер. Разве ты не говорил, что тебе приходилось покупать рыбу на Лофотенах? Вот и хорошо, закупишь рыбу, деньги получишь у шкипера галеаса, советуйся с ним во всём. На новые возражения Эдеварта Кнофф только сказал: Ты же не хочешь, чтобы шхуна осталась дома? Нет, но... Недосуг мне толковать тут с тобой, поведёшь шхуну и баста!
Эдеварту предложили почётную должность, и больше он не отказывался. Само собой, Август научил его водить шхуну, иначе и быть не могло; и читать карту, насколько это требовалось для поездки на Лофотены, Эдеварт тоже мог, вот он и решил отважиться на такое путешествие.
Он нашёл Кноффа и спросил: У вас в пакгаузе висит старый невод для сельди, на что он вам?
Невод для сельди? А почему ты спросил о нём?
Я бы взял его.
Кнофф думал недолго. Бери, сказал он. О цене мы столкуемся потом.
Хозяин снова оказал ему доверие, не каждый получил бы невод для сельди под честное слово. Но и не каждому, как Эдеварту, пришла бы в голову блестящая мысль построить пристань.
Шли последние дни, за всем приходилось следить, и провиант, и бочка со спиртным, и хлеб, и бочонки с солью доставлялись на борт. Эдеварту предстояло по-доброму проститься с экономкой Эллингсен, избежать этого было невозможно, ведь он несколько раз дружески разговаривал с нею за последнее время, и чёрт её знает почему, но экономка придавала особое значение этой дружбе, словно ей предстояло длиться вечно. Эдеварт вовсе и не думал об экономке, он не был влюблён в неё, однако немало гордился тем, что такая женщина не гнушается иметь с ним дело и что в лавке она не замечает других приказчиков, а смотрит только на него. Это придавало ему уважения к себе.
Он быстро сошёлся со шкипером галеаса Нуремом, седым, пожилым, весьма состоятельным человеком, в селении у него была небольшая усадьба. Шкипер пригласил Эдеварта к себе домой, и Эдеварт прогостил у него целые сутки, на угощение шкипер не поскупился. Уже позже, на Лофотенах, Эдеварт уразумел, что именно крылось за этим гостеприимством. У шкипера были только сыновья, он не искал жениха для дочери, но хотел заручиться дружбой Эдеварта с другой целью.
Наконец они отправились в путь, впереди шёл галеас, шхуна под названием «Хермине» — шкипер Эдеварт Андреассен — следовала за ним. Это было проще простого, ясная погода, звёзды, безделье. Эдеварт побывал в Будё и купил новые подарки для своих домашних: платье с безрукавкой для матери, обувь и разные мелочи для
Добрых три недели шли они до Лофотенов, потому как погода была тихая и безветренная, наконец они добрались до Скорвена, старого, богатого селения на Лофотенах. Эдеварту уже случалось бывать в нём. Промысел только-только начался, мало рыбаков и мало покупателей. Кнофф приказал им всё время узнавать, как идёт лов и на Западных Лофотенах, и, если там рыбы больше, отправиться туда.
Когда на Лофотены прибыл Каролус со своей артелью и на своём карбасе, сердце Эдеварта дрогнуло, ведь все они были знакомые и соседи из Поллена; его брат Йоаким стал совсем взрослым парнем, он унаследовал тяжёлые отцовские кулаки, а вот своим круглым конопатым лицом не походил ни на кого. Встреча с Эдевартом удивила всех, полленцы не верили своим глазам: Эдеварт — шкипер на чужой шхуне и будет скупать их рыбу, да это даже в голове не укладывалось, как же так получается? Уж не свалилось ли на него наследство от какого-нибудь богатого дядюшки, или ему посчастливилось побывать в самой земле Ханаанской? Вся артель явилась к нему на борт, и он всех угощал и поил. С артелью пришёл на Лофотены и Теодор, тот самый, с грыжей, -что ходил с Августом и Эдевартом в Берген и потому считал себя в морском деле опытнее других, Теодор говорил всем об Эдеварте: Он парень не промах, я видел его в море! Теодор спросил об Августе. Что Август, ответил Эдеварт, Август колдун, оставь его в море на голой шхере, у него тут же вырастут крылья и он перелетит на сушу! То он был в Риге, а то уже в Левангере, и с каждым разом становится всё богаче и богаче! Рыбаки с большим удивлением разглядывали снаряжение Эдеварта, ему даже пришлось показать им своё золотое кольцо в виде змейки, три раза обвившейся вокруг пальца. Вот что значит повидать мир и стать большим человеком! — сказал Каролус. Один из его артели, старый Мартинус, который всю жизнь был шкотовым матросом на карбасе, поддакнул ему: Да-да, Каролус, ты вот стал у нас в Поллене старостой, важным человеком, и все считают, ты многого добился, а что мы? Ничтожество, прах!
Они полюбопытствовали, не думает ли Эдеварт сушить свою рыбу в Поллене, да, есть у него такое намерение. А сколько он собирается платить за день, спросили они, и он ответил, что платить будет столько же, сколько платят в других местах, где сушат рыбу. На этом они поблагодарили его за угощение и ушли.
Йоаким остался на шхуне, он рассказал Эдеварту о родных и ещё раз поблагодарил брата за присланные домой деньги, теперь на сарае новая крыша, а девочки ходят в церковь в нарядных платьях. Мать всю зиму хворала, да и нынче, когда Йоаким уезжал из дому, она лежала в постели, но сама она говорит, что это неопасно. Отец здоров и зимой однажды прошёл вдоль всей телеграфной линии. А так в Поллене перемен никаких нет, впрочем, старостой у нас теперь Каролус, потому как прежний староста, лавочник, хотел, чтобы мы построили дорогу, а Каролус полагал, что мы этого не потянем, вот его и выбрали старостой. Но у самого Каролуса дома не всё ладно, сказал Йоаким, его жена стала чудить.
Как же она чудит? — поинтересовался Эдеварт.
Разговаривает вслух сама с собой, стала вроде дурочки, люди полагают, что без нечистого тут не обошлось.
Ане Мария?
Да, кто бы мог подумать, что с ней такое случится? — воскликнул Йоаким. Всегда такая гордая, самостоятельная, зимой, когда мужчины уходили на Лофотены, ей ничего не стоило самой зарезать теленка. Люди в толк не возьмут, что с ней сталось. Ей всё слышатся крики с болота; это, мол, Скору кричит, душа его никак не обретёт покой, говорит она. Когда Каролус вернулся домой и стал старостой, она велела ему снарядить всех мужчин, чтобы они перекопали болото и нашли Скору. Уж так она близко к сердцу приняла гибель Скору, хотя и сделала всё, что было в её силах, чтобы спасти его. Нет, Каролусу сейчас нелегко, он и на Лофотены боялся идти, как её оставишь одну...
Эдеварт показал брату вещи, которые намеревался весной, когда вернётся домой, подарить родным, Йоакиму он тут же отдал блестящий нож в ножнах, а потом отвёл его в трюм и показал ему невод. Бери, коли хочешь! — сказал он.
Как это, бери? Йоаким растерялся и начал перебирать невод; большой, тёмный, он высился горой — настоящий невод для сельди. Как же это?.. Я не могу!..
Он твой! Эдеварта распирало от гордости.
Йоаким, не в силах опомниться: Господи, ну и брата ты мне послал!