Скитания души неприкаянной
Шрифт:
Ошеломленная открывшимся мне видом, я замерла. Замерло и распространявшееся изменение, схлопнувшись затем само в себя, перестав подпитываться яркими движущими эмоциями. Я снова стояла посреди поля, рядом с остановившимся караваном. Ярость утихла, я задумчиво смотрела на этого чужого человека, который нес в этот мир привычную мне по реальности схему жизни. Он вскочил и суматошно оглядывался по сторонам, нутром чуя, что что-то изменилось, но меня он не видел и слава Богу. Сжег бы нафиг, как ведьму. Я знаю, что такое мир без магии и, кажется, уже успела влюбиться в возможность жить с магией. Развернувшись к городу, незамеченная никем, я пошла обратно. Я вернусь и осную движение сопротивления. Не дам отобрать такую дивную способность, как магия. Мы будем драться по всем фронтам, совершать партизанские вылазки и разбрасывать листовки, устраивать налеты и диверсии. Не спать ночами и бросаться грудью на амбразуры, но мы будем сражаться. М-дя. Книг я перечитала, да. А даже начать с чего, не знаю. Воображение услужливо подсовывает результат, упуская шаги по достижению цели, коварное. Я понятия не имею, как ведутся войны или устраиваются революции. Это в воображении я на танке в развевающимся флагом - подсмотрела картину с Лениным, а на деле я - маленькая хрупая девушка, которую соплей перешибить можно. Ну, рукой-то уж точно. Эх, мечты, мечты. Хороши они только в стадии мечтания, когда сыт-обут-одет. А сейчас, когда я снова незаметно стала вполне себе осязаемой, я снова почувствовала всю силу зимней ночи. И мне снова холодно и страшно и до города тащиться далеко. Ну, хоть есть, чем
Оставленное сокровище
Погода, на удивление, баловала. Хоть и зима, а как-то безветрено и даже не особо морозно. Вроде и ожидаешь от зимы, что, если ясно, то холодно, но, хоть и лунная ночь, а мороз только чуть обжигает щеки. Вся та матрешка одежды, что была не мне напялена, грела очень здорово, весила, правда, как вторая я. Обратно я возвращалась тоже дорогой, правда, не как все нормальные люди, ибо деревца вокруг меня проносились с удивительной скоростью. Но я, увлеченная черными думами о судьбинушке магии в этом мире, не особо обращала внимание на происходящее, вспомнив об этом факте, только когда в рассветном мареве, обозначился покинутый днем ранее городок. Тогда и оглянулась назад, пытаясь прикинуть, сколько же я прошла и сколько это заняло времени. Память, как всегда, услужливо отошла в сторонку, у меня с ней договор о взаимном невмешательстве. Сложно это - помнить всё, когда живешь, фактически, на два мира. Это здесь я сплошняком выкладываю историю, а между моими посещениями сюда проходили в реальности дни и недели. Но раз за разом мне удавалось возвращаться к тому моменту, с которого я остановилась. Помнится, было как-то, когда этот механизм разладился и меня швыряло по событиям абсолютно не привязываясь к какой-то временной шкале. Чем это было вызвано, я тоже не знаю, но сейчас меня несказанно радовала такая строгая последовательность событий. Легко отследить, легко изложить.
Я задумчиво смотрела на город с пригорка - дальше шел спуск, поле - и, собственно, городок. Где-то там, сбоку, в начинающемся рассвете вырастали горы, где когда-то меня нашел Альдер. Собственно, с ним и была связана моя задумчивость. Дело в том, что в реальности мне как-то приснился сон о нем. Вот, видимо, наслушавшись рассказов дриады и видя, во что превратился знакомый замок, я так испереживалась, что это где-то отложилось - и вот, приснилось. Между рассказом и событиями в этом мире и сном в реальности прошел где-то месяц, а вот поди ж ты. Снился мне замок Альдера, он сам, оставляющий мне сообщение и уходящий из замка. Жена его снилась, красивая, стройная и гибкая, медноволосая, будто это она, а не Альдер - феникс. Дети его, две девочки погодки, двойняшки мальчик с девочкой и совсем еще малыш-мальчик, грудничок. Тем более странно, что жена его до сих пор стройная оставалась. Вот это я называю - порода! Первое время они жили нормально, как будто ничего не изменилось. А потом события во сне скакнули вперед и перенесли меня аккурат в ту ночь. Смотреть на это было еще страшнее, чем слушать об этом. Я видела замок глазами шедших его жечь людей, я слышала их тяжелое дыхание и чувствовала их какую-то одержимую злобность, которая толкала их вперед. Думаю, эта же злобность, которая, как волна, катилась впереди их, и разбудила ту девушку, что дриадой стала. Вот ее я не видела, ну, может, как один из множества силуэтов, промелькнувших за время этой страшнейшей расправы. Люди специально били всё, что можно разбить, вытаскивали и убивали всех, кто попадался, издевались, гоготали. Страаашно. Я видела смерть жены Альдера - ее вытащили на улицу вместе с двумя дочерьми и повесили за волосы, истыкав копьями. Видела смерть грудничка, шваркнутого головой об стену. Смерть старшего мальчика, забитого всем тяжелым, что попалось под руку. И видела младшую девочку, одну, оставшуюся в живых. Она не дошла до комнаты с мамой и сестрами, спрятавшись, по обыкновению, в укромное место, чтобы поплакать о папе и помечтать, как бы она поехала с ним. Ее, сонно бредущую в мамину комнату, разбуженную тем же предчувствием, что перебудило многих в замке, перехватила одна из кухарок. Перехватила и спрятала в одной из подсобок, где позже я побиралась в поисках одежды. Девочка слышала всё, что происходило, но не могла вырваться, кухарка ее заперла. А потом замок в двери оплавился от пожара и стек вниз, а дверь покорежилась и открылась. Едва живая от угара девочка в моем сне выбралась на воздух, обозрела сгоревший замок и пошла к городу. Это, по моему сну, было поздней осенью. И если приснившееся мне можно считать за правду (тоже тот еще бред сумасшедшего) - то она вполне уже могла погибнуть. Хотя вот даже я бы не обратила на этот сон внимания, если бы город из сна сейчас не расстилался передо мной. И вот стояла я задумчиво и размышляла - верить ему или нет? Да и как искать маленькую девочку в сравнительно немаленьком городке?
Так, на всякий случай, исключительно для очистки совести, я решила проверить. Поэтому в медленно светлеющем воздухе пошла к городу, пробравшись к нему опять же огородами. Официально входить в него было страшно до жути - все-таки и я...ммм... обладаю магической силой. Вот, кстати, заметила, что всё больше в моем путешествии присутствует страх - он стал просто-таки неотъемлемой частью событий. Как страшно жить! Даже если жизнь эта - выдумка. В городе я была никому не интересна, все бегали по своим делам. Дороги они тут, кстати, если и чистят, то из рук вон плохо. Я бесцельно слонялась по городу, сама толком не зная, с чего начинать поиски и уповая единственно на то, что обычно события находят меня сами. Слонялась до самой темноты, но ничего не нашла, никаких зацепок. Да и что можно найти, если вообще ничего не знаешь? Ни города, ни достоверности событий, ни даже имени. Я помню, что имя во сне звучало, как-то на "М", но оно было уменьшительно-ласкательное и у меня всегда проблема с именами. Только оголодать напрочь успела и намерзнуться. Нанюхалась вкусных запахов на торговой улице и решила куда-то пойти. Просто куда-то, цели у меня уже не было. А проходя мимо кондитерской лавки, остановилась, сглатывая слюну - и вот тут меня накрыло. Я прямо вживую почувствовала ... даже не знаю, как это на человеческий-то перевести... присутствие искомой девочки. Ощущения от нее совпадали с тем, что я чувствовала во сне. Я зашла в лавку, спросила, как у них с маленькими девочками. С ними было плохо - в смысле, их не было совсем. Тогда я вышла на улицу и обошла здание по кругу. И еще раз. Подозрительного ничего не было. Я нахмурилась - но ведь здесь же она, я же чую! Уже привычно прибегнув к самому запретному методу, я закрыла глаза и пошла на чуйку, как мышь на запах сыра. Пришлось изрядно покрутиться, потому что девочка была, но с улицы ее найти было сложно - она окопалась под зданием, на имеющихся у этого заведения в подвале теплых коммуникациях. Похоже, прямо под печью. Оборванная, грязная, истощенная, она даже почти не среагировала на моё появление. Совсем легкая. С определением возраста у меня тоже проблемы, но для общей картины я бы дала ей лет семь. Она лежала прямо под источником тепла и почти не шевелилась. Я подняла ее и прижала к себе, согревая. Чем она питалась и как жила эти месяцы - ума не приложу. Закутала ее в свой тулуп и вылезла из подвала через кое-как найденный узкий лаз. М-дя. Еще раз мдя. Было уже совсем темно и передвигаться приходилось на ощупь. Теперь у меня на руках был ребенок и я была полна решимости сохранить его. Вот даже и не поймешь в такой ситуации, что лучше? Остаться здесь, нанявшись куда на работу за место и еду?
– но в опасности я, как обладатель магических сил и она, как дочь владетеля, вдруг ее кто узнает? Уйти, спасая наши души?
– опять-таки, куда? Ситуацию решила стража, которая, оказывается, тут все-таки была. Хоть я и затаилась, когда они проходили, но девочка испуганно задергалась от одного звука их шагов и речи. Я даже не представляю, как ей пришлось.
Вздохнув, пошла опять окоулками к выходу из города. Похоже, судьбе угодно, чтобы я сюда вернулась исключительно за этой малышкой. Последним живым ребенком Альдера. В это раз масляные фонари горели, но только на главных улицах, чем дальше к огородам, тем, соответственно, темнее. В который раз я наугад выбрала направление. Мне-то без разницы, я тут вообще не ориентируюсь. Только и мыслей, что, может, добраться до гор, а там найти тот самый ход ко времени Медвяны. Ни лошадки у меня нема, на метлы теперь, а добираться далеко. На классной карете владетеля, наверняка, самой современной и, чем черт не шутит, с присутствием магии, это когда-то заняло восемь часов. Но горы - это хоть какой ориентир, дома Вадима я не найду по простой причине - я не знаю, в какой стороне он находится, если он вообще еще там.
То, что - зима, чувствовалось, несмотря на ощутимую нагрузку. Я шла напрямую через сугробы, прижав девочку к груди. В валенках уже потихоньку собирался снег, но хуже того, я просто банально замерзала. Девочка почти не подавала признаков жизни, только что дышала и теплая была. Она, я уже не сильно от температуры окружающей среды отличалась. От горькой обиды на ситуацию и на холод, я молча плакала, мечтая о простом тепле. Я долго так шла, думая, что выйду к какой-нибудь пригородной деревеньке, как тогда, когда ослепла. Там-то люди, верно, попроще будут? Пустят переночевать, не выискивая магических способностей. Но деревеньки словно разбежались. Я уже даже повернула обратно, сдавшись и положившись на милость горожан, но безнадежно заблудилась. Так и замерзнем тут - и никто не узнает, где могилка моя. В который раз от такой жизни позавидовала обычной рутинной жизни местных - они-то сейчас по домам сидят, хлебушек кушают. А я тут, изображаю из себя героя книжек. Только у них такая жуть насыщенная жизнь, мне бы просто на работу походить, в тепле-сытости-уюте. Угу, а вернусь обратно, буду мечтать о вольном ветре и себе, гордо уходящей в закат. Интересно, а я сама знаю, чего хочу? Никаких диких зверей, слава богу, на моем пути не попадалось. Снег на всем протяжении пути был крайне неоднородным - то проваливался, увлекая меня, так, что я почти падала, то здорово держал нас обеих, похрустывая лишь при каждом шаге. Приноровившись, я старалась идти уже не по сугробам, а по каким-то чутьем уже угадываемым твердым участкам меж ними. Конечно, скорость моя была аховой и руки уже отваливались от тяжести, но мне было важно углядеть хоть какой-то ночлег - землянку там, избушку, курятник или коровник - там обычно сеновал есть, зарыться можно, согреваясь. Но ничего не было. А потом я поняла, что устала. И осела в снег, прижимая к себе сверток с девочкой. Так ведь и замерзнем. Свернувшись в клубочек, чтобы сохранить тепло, оглядывалась по сторонам, пытаясь углядеть хоть само-малый источник света. Кругом царила темнота. Я-то ладно, а девочка - последний ребенок Альдера. Потихоньку теплело. Удивленная, я подняла голову. Усталость давила на плечи и сковывала судорогой руки. А поводов для тепла не было. Значит, вот так и замерзают. Ну хоть уже не так мучительно. Печаль. Глаза зарывались от усталости. Сначала я еще сопротивлялась, открывая то один, то другой глаз, чтобы оставаться в сознании, но потом оба глаза проявили удивительную подлость и открываться отказались. Затем исчезли и звуки.
Как ни странно, но я снова открыла глаза. Прошло уже две недели по реальному времени, в течение которого у меня не было никакого желания повторять свои эксперименты, но любопытство, сгубившее кошку, упорно подтачивало мое нежелание связываться со всеми этими похождениями еще раз. И оно победило. Открывала глаза я с некоторым опасением, думая, что увижу все снова нематериальным - ведь, по сути дела, в предыдущее мое посещение я насмерть замерзла. Оказалось, живая. Даже дышу. Мое бренное хладное тело было помещено в каменный саркофаг без крышки, так что только открыв глаза и судорожно дернувшись, я уже сидела, обалдело обозревая, что же мне подкинула на этот раз моя интересная и насыщенная тут жизнь. Находилась я в гроте с большим входом аркой. Одна, но снаружи, на улице, слышался детский смех и восторженные взвизгивания. Грот был обширный, и с высоким сводом, весь каменный, ничего лишнего, никаких человеческих материалов. Двухуровневый, как хорошая квартира. Мой саркофаг находился недалеко от входа, на первом уровня, дальше ступенькой уровень поднимался выше и там тоже была площадка. Что скрашивало однотонную серость камня, так это тут и там проглядывающие травинки. Это меня сильно удивило, заставив даже приподняться и, перевалившись через стенки саркофага, утвердиться на своих двоих. Саркофаг, кстати, стоял на возвышении и, несмотря на то, что был каменным, оставался удивительно теплым. Тут, в гроте, было вообще на удивление тепло. Под ногами скрипели камешки от каждого шага, я обходила грот по стеночке, пытаясь оценить его размеры и вспомнить, как я сюда попала.
Мои размышления прервал ввалившееся в грот высокое темно-серое существо с девочкой на плечах. Мы оба, остановившись, рассматривали друг друга. Оно было выше меня почти вдвое, словно живая статуя. Но не такая, как в музеях - все совершенная в своей выверенной красоте, а простая, жилистая, с ясно проглядывающими мышцами, узловатыми суставами, немного выпирающим животом. В набедренной повязке, что позволило предположить мужской род. Потому что лицо у него было хоть и гуманоидным, но только по общим чертам. Два глаза, нос, трещина рта без губ. Не взялась бы оценивать красоту и пол существа без этой набедренной повязки. Очень длинные, руки и невероятно музыкальными тонкими пальцами, жилистые босые ноги, безволосый, даже на голове - скорее сосульки, а не волосы. И потрясающей голубизны глаза, практически человеческие. Симметричные, с радужкой и зрачком, большие только. И невероятной глубины, словно смотришь на свет сквозь драгоценный камень редкой чистоты.
"Очнулась" - констатировало оно.
Мне оставалось только кивнуть. Девочка слезла с плеч этого существа и подбежала ко мне, уткнувшись в живот и обнимая. Совсем уже не напоминала того заморыша, что я сняла с горячей лежанки в подвале пекарни. Веселая, розовощекая, отмытая и холеная - очень красивая, как оказалось. С огненно-медно-рыжими волосами и папиными фамильными глазами. Потрясающее сочетание. Я обняла ее и снова обратила всё свое внимание на это существо.
"А... долго меня не было?"
"Три месяца" - последовал краткий ответ.
Хмыкнула. Ну да, опять меня шатает по времени.
"Как же мы не замерзли? Я же отчетливо помню, как мы посреди поля замерзали"
"Я вас нашел, возвращаясь домой..."
Оказалось, этот горный тролль (да-да, я тоже удивленно приподняла брови) возвращался с промысла. Молоко он воровал в деревне. А ему, каменному, все едино, что холодно, что жарко, он всепогодный, всегда в одной набедренной повязке ходит. И очень он удивился, что посреди поля ..люди... вдруг с чего-то решили помереть от незнакомого ему холода. Он не искал, просто заметил свечение, ведь я по-прежнему свечусь для всего волшебного. Заинтересовался, а там - мы, уже совсем сомлевшие. Ну, он тоже оказался обуреваем любопытством, подхватил нас обеих - и притащил к себе. Выясняя опытным путем, на что наши бессознательные тела реагируют, он установил у себя в гроте комфортную нам температуру - и стал ждать. Он у себя в гроте, среди камней - вообще царь и бог. Только животину держать не может, не человек, все-таки. И огород - не может, и дом ему комфортен просто пещерой. Ну, не человек, что его мерять привычными мерками. Горные тролли оказались на удивление живучими. Найти их, чтобы уничтожить физически в их вотчине просто невозможно, а верить в них не перестают, потому что они далеко от центров цивилизации, а народ, холящий здесь - далек вообще от всего, он тут просто живет, животных выпасает, дерево рубит, травки, там, всякие, грибы. Им не до смены мировоззрений, им бы прокормиться. И верят по большей части в силу матушки-природы, а этой веры остаточно троллям вполне хватает, чтобы плевать на все перепетии человеческих метаний. Хотя о возникшей опасности для жизни они знают, приходили в горы каратели, пытались извести, кого могли. Но дикая местность - это совсем не то, что города и окрестности, большей частью ушли ни с чем. Тех, кто послабее - тех еще повыбивали, а троллям - пофиг, они просто растворились в недрах горы - ищи-свищи их. Стали незаметнее, скрытнее, но в-целом, их жизнь мало изменилась.