Сколько стоит корона
Шрифт:
-- Леди Харроу, я ценю, клянусь, ценю ваше доброе отношение и желание помочь всем страждущим, включая меня. Но при необходимости я могу получить помощь всех лекарей королевства. И обращусь к ним, если пожелаю, -- он понимал, что говорит слишком резко и даже грубо, но она затронула слишком болезненную для него тему.
Она поняла это, краска сошла с ее лица, она подалась назад, вжимаясь спиной в высокую спинку стула, и Дойл пожалел о своей несдержанности. В нем было достаточно неприятного, пугающего и отталкивающего -- не стоило еще и демонстрировать свой злой язык.
-- Мне стоит уйти, леди, -- заметил
-- Я рада, что вы пришли сегодня, милорд, -- леди Харроу наклонила голову, отвела взгляд в сторону, и Дойл решился на безумство, на сумасбродную дерзость -- шагнув вперед, наклонился и коснулся ее губ быстрым, кратким поцелуем, и тут же отступил назад. Глаза леди Харроу широко распахнулись в немом изумлении -- но оно не обратилось в гнев. Она задумчиво поднесла к губам пальцы, словно пытаясь понять, реален ли был этот поцелуй. Дойл точно знал, что реален -- он чувствовал, пусть только мгновение, тепло ее дыхания, ощущал окутывавший ее аромат.
Ее рука безвольно упала на колени, на губах появилась едва уловимая слабая улыбка.
-- До встречи, милорд, -- прошептала леди Харроу. Дойл эхом отозвался:
-- До встречи.
А с утра город заполнился жителями, одетыми в лучшие свои костюмы, замок приготовился распахнуть перед королем свои двери, в воздухе начали то тут, то там раздаваться пробные звуки рожков. Еще не было полудня, когда из-за крутого поворота перед Шеаном показалась ослепительно-блестящая процессия во главе с горделиво сидящим в седле королем.
Глава 39
Процессия въехала в ворота в тот момент, когда часы на башне пробили полдень, и столица потонула в приветственных криках. С балконов посыпались охапками алые лепестки роз, в воздухе засверкали мелкие монетки, и чернь, не жалея глоток, принялась славить короля. От визга рожков закладывало уши, и нестройное "Эй-рих" сливалось с грубой музыкой, стуком копыт и лязгом тяжелых боевых доспехов. Дойл вместе с остальными лордами стоял перед дверями замка, морщился от розового духа, но не мог не чувствовать той же радости, которая переполняла сердца горожан. Эйрих вернулся и привез победу.
Он соскочил с лошади, с юношеским задором снял шлем, откинул кольчужный подшлемник -- и лорды разразились не менее радостными криками, чем простолюдины.
-- Приветствую, милорды!
– - провозгласил Эйрих, и только после этого Дойл получил право сказать:
-- С возвращением. И с победой, ваше величество.
-- Мы привезли штандарты Остеррада, распорядитесь развесить их на площади и порвать как следует -- чтобы все лицезрели результат нашей победы, -- велел Эйрих и, когда лорды расступились, прошел по ступенькам в замок. Не дошел буквально двух шагов -- навстречу вышла королева. В этот раз ее талию не утягивали ленты, но полноту скрывало обилие золота на платье. Громко, как в балагане, вздохнув, она упала на грудь своему царственному супругу.
-- Всевышний, храни короля и королеву!
– - раздалось со всех сторон, и под это благословение Эйрих подарил жене поцелуй.
-- Проклятье, ты поломаешь мне кости!
– - ругнулся он, когда рыцарь отстранился и стащил шлем, явив миру краснощекую физиономию.
-- Хорош браниться, принц! Мы победили! Ох, и не хватало же нам тебя, Торден. Особенно когда эти собаки поганые в обход через Харроу пошли. Я говорю: "Вот, Торден бы отрезал их к вражьей матери, да перебил бы по одному в ущельях", а мне: "Это не по-рыцарски!".
-- Ну, хватит!
– - оборвал его Дойл.
– - Ты еще покритикуй короля. Вы победили -- это главное.
Кэнт, кажется, хотел что-то возразить, но хлопнул себя ладонью по бедру и сказал:
-- Твоя правда. Надеюсь, нас ждет знатный обед -- его величество не желал останавливаться на ночевку, мы себе все задницы отбили, а от голода уже кишки крутит.
-- Обед тебя не разочарует, -- отозвался Дойл, чувствуя скрытую досаду. Он хотел быть в этой армии, хотел привезти победу, а не ждать ее в безопасном замке, заботясь об обедах и розовых лепестках. Разумеется, Кэнт, душевной чуткости которого позавидовал бы деревянный табурет, догадаться о его терзаниях не мог, поэтому не прекращал расписывать тонкости военной кампании до тех пор, пока они не вошли в пиршественный зал, и только после этого отошел к остальным рыцарям за длинный стол справа. Эйрих с королевой уже сидели на высоких тронах, но пир еще не начался, поэтому Дойл позволил себе отвлечься и найти леди Харроу. Она встретила его улыбкой -- и его настроение взлетело вверх. Он поклонился ей, жалея, что не может запечатлеть на ее губах поцелуя, и негромко произнес:
-- Пройдет немного времени, леди, и вы займете место справа от меня, за столом короля.
-- Меня это не слишком заботит, милорд. Где бы ни было ваше место, я рада буду оказаться рядом с вами, -- ответила она, и Дойл с трудом сглотнул, преодолевая волнение. Возможно, он все себе придумал, но это крайне походило на выражение высокой степени расположения.
-- Вы достойны высокого места и высоких почестей, леди, -- Дойл еще раз поклонился и проводил леди Харроу взглядом, пока она не расположилась за столом слева, почти в конце.
Первый час прошел в поднятии кубков за здоровье короля и его победу, и только после того, как положенные речи были произнесены, Эйрих наклонился к Дойлу и шепнул:
-- Кажется, ваши отношения стали еще теплее?
-- Ты мог бы рассказать мне о том, как разбил Остеррад, а вместо этого спрашиваешь о ерунде?
– - хмыкнул Дойл.
– - Становишься похож на старую сводню, брат.
-- Мне Остеррад хуже смерти надоел, -- Эйрих нахмурился, и на миг маска веселости спала с его лица, -- я тысячу раз проклял свое решение оставить тебя в столице. Если бы не твой Кэнт -- я за него готов платить золотом по весу -- моя победа была бы делом весьма сомнительным.