Сколько стоит корона
Шрифт:
В малой тронной зале Эйрих был один. Дойл остановился на пороге, наклонил голову в знак приветствия, Эльза опустилась в реверансе, но тут же была подхвачена под руки королем, слетевшим с трона.
-- Ваше величество, -- начала было она, но Эйрих прервал ее:
-- Не желаю слышать этого обращения внутри семьи, а мы с вами теперь семья. Помимо брата у меня теперь есть сестра, и я счастлив этому, -- он расцеловал Эльзу в обе щеки и отпустил.
Дойл ничего не сказал, только проковылял к небольшому столу, расположился
-- Дорогая сестра, клянусь, я вас еще мало знаю, но уже люблю самой искренне любовью.
-- Сир, -- она явно смутилась от такого натиска, а Дойл хмыкнул и ладонью отер рот. Эйрих, если хотел, мог и ошеломлять, и пугать, и смущать, -- я не знаю, чем заслужила это.
-- Не скромничайте!
– - Эйрих усадил Эльзу на мягкий невысокий стул и собственноручно налил вина.
– - Я вас люблю уже за один этот взгляд моего брата.
Дойл приподнял одну бровь, а Эйрих пояснил:
-- Я словно вижу перед собой того мальчишку, своего товарища по играм и проказам, каким он был...
– - Дойл резко втянул в себя воздух, но Эйриха уже было не остановить, он закончил: -- до плена.
-- Замолчи!
– - велел Дойл.
Взгляд Эйриха сделался очень проницательным, от недавнего благодушия не осталось и следа. Он сказал, глядя в глаза Дойлу, но обращаясь к Эльзе:
-- Видите ли, миледи, во время прошлой войны с Остеррадом мой брат, спасая мне жизнь, попал в плен, и только милостью Всевышнего мы смогли вызволить его.
Эльза тихо выдохнула, а Дойл стиснул зубы и поднялся. Он догадывался, зачем Эйрих говорит это, но мечтал забить эти слова ему в глотку, ударить его, причинить боль в ответ на собственную боль.
-- Ты никогда не скажешь этого своей жене сам, -- произнес Эйрих, -- а ей лучше бы знать, откуда шрамы у тебя на спине.
-- Довольно!
Эльза молчала, и Дойл боялся взглянуть ей в глаза -- не потому что опасался увидеть презрение или раздражение, а потому что не хотел пугать. Он не мог удержать выражение своего лица и чувствовал, как рот корежит оскал ярости.
Глаза Эйриха посветлели, он подошел к Дойлу, положил руку ему на плечо, крепко сжав пальцы и не давая вырваться, и тихо прибавил:
-- Я хочу, чтобы твоя жена знала об этом, как и о том, сколько сил ты тратишь на поддержание спокойствия в моем королевстве, как храбро льешь собственную кровь во имя его процветания.
Ярость все еще плескалась в душе, но взгляд брата успокаивал. Эйрих хотел оказать ему услугу -- и оказал, на свой лад. Он желал, чтобы, решив вновь обвинить своего супруга в жестокости, миледи Дойл знала, что он сам пережил пытки и плен и что для него всегда превыше всего останется справедливость.
Но Дойл предпочел бы не поднимать эту тему вовсе. И смотреть на Эльзу по-прежнему не мог. Он знал, что позднее, вечером, успокоится, а до тех пор предпочел
Но буквы с трудом складывались в слова, а слова -- в смыслы. Едва злоба, поднятая Эйрихом, утихла, Дойл вспомнил вчерашнюю ночь -- и это сладостное воспоминание вскружило ему голову, заставило выпустить перо из пальцев.
-- Милорд сегодня не выспались, -- заметил отец Рикон, но Дойл так и не сумел, как ни старался, услышать в его голосе насмешку.
-- Напротив, -- ответил Дойл, -- я спал недолго, но весьма недурно.
Рик чуть наклонился и полушепотом, который легко было бы спутать с шелестом бумажных страниц, произнес:
-- Я поздравляю вас от всего сердца, милорд, и буду молить Всевышнего о том, чтобы ваш брак был удачен и плодороден, -- потом выпрямился и снова вернулся к перебору бумаг и прошений на имя короля, не давая Дойлу возможности ответить.
Дойл поставил подпись и королевскую печать на приказе о поставке на западную границу сорока возов камня -- нужно было укрепить ослабленные Остеррадом стены -- и сказал:
-- Пожалуй, на этом мы прервемся.
-- Милорд и вовсе могли не утруждать себя делами, -- проговорил Рикон.
-- Свадьба свадьбой, отец Рикон, -- дернул плечом Дойл, -- а границы оставлять незащищенными нельзя. Но я отложу решение судьбы молодых ведьм, -- ему не хотелось думать о них хотя бы несколько дней, не хотелось на вторую ночь после свадьбы приходить к жене, неся с собой затхлый дух подземелий и крови.
Этим вечером Эльза ждала его уже в его обычных покоях -- сидела за столом у окна и читала книгу. Дойл приблизился к ней и заглянул через плечо, обнаружил изображения растений с подписями, выполненными тонкой эмирской вязью.
-- Вы настолько владеете эмирским, чтобы читать на нем?
– - спросил он. Эльза вздрогнула, отодвинула от себя книгу.
-- Мне непросто читать, но я стараюсь совершенствовать свои знания. Это книга, название которой переводится как "О корнях земных и листьях наземных, целебными свойствами обладающих", -- ответила она.
-- Откуда у вас такая страсть к лекарству?
Она опустила голову:
-- Когда мои люди умирали, я ничем не могла им помочь, а Джамилль мог. Он нес утешение страждущим, а я была ни на что не годна, -- не меняя поворота головы и тона, она продолжила: -- это правда, что вы были в плену?
Дойл стиснул пальцы в кулак, но она тут же коснулась его руки, мягко погладила -- и он заставил себя ответить:
-- Правда. Это было мое безрассудство -- я был молод и не умел думать о последствиях. Мой отряд убили, а меня взяли в плен. Эйрих вытащил меня. И прошу вас, давайте говорить о другом.
-- О другом?
– - как-то задумчиво переспросила она, обернулась -- и он поцеловал ее мягкие чуть приоткрытые губы, прося забыть обо всем постороннем, о том, что было и о том, что будет.