Сколько стоит любовь?
Шрифт:
– Не беспокойся. – Вместо обычного голоса получился хриплый шепот. – Если ты не станешь от меня требовать, чтобы я носила бриллианты, я не стану требовать, чтобы ты надевал на шею золотую цепочку. – Может быть, обручальное кольцо? Господи, и что только лезет в голову?
– Спасибо за одолжение.
Он опять наклонился, на этот раз легонько поцеловав ее в нос. По всему ее телу побежали мурашки – по рукам, ногам, животу. Его рука легла ей на спину, и этого простого прикосновения оказалось достаточно, чтобы она потеряла голову.
Судорожно
– Я так люблю снег. Однажды зимой папа преподавал актерское мастерство в университете Колорадо. Снег валил целыми неделями. А вдали были горы.
– В Сан-Франциско снега не бывает, – тихо сказал он в ответ. Лицо его было так близко, она чувствовала на шее его дыхание. – Но там есть многое другое, чем мы можем заниматься вместе.
– Например? – Грейндж молчал, и Сирена решила, что она задала этот вопрос не вслух. Она надеялась, что он и не ждал его, иначе он не обнял бы ее за плечи, положив конец ее мукам. Теперь ничто не разделяло их губы. Почувствовав его язык, она вобрала его в себя и обхватила его спину руками, отыскивая на позвоночнике ту точку, которая, как она надеялась, наполнит его тело электричеством, как она была полна им сама.
Его дыхание участилось, стало неровным. Он повернулся к ней. Сирена чувствовала, как его колени касаются ее бедер, и тянулась к нему всем телом. Его дыхание прерывалось. Или ее? Разве это имело какое-нибудь значение?
Разве что-нибудь могло иметь значение, кроме ее пальцев, прильнувших к его груди под рубашкой, ощущавших гладкую и теплую кожу. Она чувствовала его движения, чувствовала, как его рука скользит по шее и спускается ниже – медленно, так медленно, что хотелось кричать. Прижавшись губами к его губам и судорожно вдыхая воздух, она сосредоточилась только на одном – на этом медленном движении, пока наконец его пальцы не проникли под бюстгальтер. Она выгнулась дугой.
Теперь все ее тело горело.
Горело, тянулось и жаждало.
Жаждало.
– Грейндж.
Он вздохнул – громко и хрипло.
– Ты хочешь сказать, что…
– Да.
Извини, но я должна.
Отпустив ее, он направился к телевизору, но свернул в сторону и подошел к окну. Она удивилась, как это у него получается так ставить ноги – одну перед другой. Когда она увидела его ссутуленные плечи, обтянутые трикотажем, то вдруг поняла, чего ему стоило ее оставить.
– Прости, – сказала она этой спине. – Но мы почти не знаем друг друга.
– Ты действительно так думаешь?
– Нет. Нет, но я не хочу очертя голову бросаться в то, к чему не готова. – Верит ли она сама в то, что говорит?
– Сирена! – Он так и не повернулся. – Я… у меня в доме две спальни. Но если ты поедешь со мной, ты должна понимать, к чему может привести то, что мы будем там вдвоем.
– Ты не хочешь, чтобы я поехала?
– О, нет. – Он круто повернулся и теперь стоял к ней лицом на фоне падающего снега. – Я этого хочу.
7
Сирена изо всех сил старалась не глазеть по сторонам в полном изумлении, но это было почти невозможно.
Ей приходилось
– Вестерны. Сколько же их у тебя!
– Все.
Она обернулась. Грейндж стоял со скрещенными на груди руками, прислонившись к письменному столу красного дерева. За ним белоснежная стена уходила в бесконечную высь.
– Все?
– Да, это мое хобби, – объяснил Грейндж. – Дядя Гэллам как-то раз дал мне почитать вестерн, и все – я пропал. Можешь не спрашивать – я их все прочел. И помню каждый сюжет.
Сирена быстро подошла к нему по новому персидскому ковру и в порыве чувств сжала его локоть.
– Здорово! Я имею в виду – вся эта техника и слабость к вестернам.
Грейндж даже не потрудился изобразить смущение.
– Я подумываю о том, чтобы организовать клуб поклонников вестерна. Хочешь стать одним из членов?
– Не знаю. – Несмотря на то, что Грейндж был так близко, внимание Сирены было поглощено новой обстановкой. Автоответчик мигал разноцветными огнями, факс выдавал сообщения одно за другим. Она подумала, как далеко нужно убежать, чтобы спастись от всего этого, и хочется ли ему иногда сбежать. – Сначала скажи, каковы обязанности.
– Об этом, мой друг, можешь не беспокоиться. – Грейндж уселся в огромное кресло и стал листать блокнот. – Я сейчас позвоню моему приятелю. Если у него будет время, ты сможешь завтра встретиться с ним в музее.
Сирена кивнула. В конце концов, именно за этим она и приехала в Сан-Франциско. Но не лучше ли отложить деловые свидания на потом, а пока как следует ознакомиться с жилищем Грейнджа?
Грейндж набрал номер, и, пока он разговаривал с кем-то, кого называл Брюси, Сирена сидела в единственном в этой комнате обычном кресле. Окна в кабинете не было – свет проникал через застекленную крышу. В этом квартале дома стояли так тесно, что тем, кому хотелось видеть солнце, приходилось проявлять изобретательность. Через несколько минут Грейндж спросил, устраивает ли ее час дня. Она кивнула, и вдруг у нее засосало под ложечкой.
Значит, уже завтра.
Грейндж повесил трубку.
– Брюс просил тебя доехать до конца аллеи. Там вход в служебные помещения – хранилище и мастерские, где можно будет расположиться.
– Прекрасно. – Она стряхнула с груди несуществующую пылинку. Ей не хотелось идти в музей. Она предпочла бы полтысячи следующих дней бродить по дому Грейнджа и играть в его взрослые игрушки. Нет, по-настоящему ей хотелось, чтобы они снова оказались в Сноу-Сити вдвоем.
– Сирена.
Как он успел оказаться рядом с ней? Когда она в последний раз смотрела на него, он стоял у стола.