Сколько стоит ваше сердце?
Шрифт:
— Пустое, — рассмеялась Беата.
Когда на столе остался лишь чай и маленькие, на один укус, кексы в вареньем, женщина жестом отослала слуг и взглянула на Марка серьезно и строго.
— Итак, брат мой, мы одни и никто не помешает нам поговорить о делах, действительно, важных.
Алета пришла в себя от того, что ее тихонько, но настойчиво тормошила за плече маленькая, мягкая ладонь.
— Сестра, эй, сестра… Что же с ней такое? Сестра света, очнись, милая…
Графиня открыла глаза. Над ней склонялась пожилая женщина в коричневом платье служанки. Темные, с заметной проседью, волосы были аккуратно прибраны под кружевной чепец, а карие глаза светились сочувствием.
— Кто вы? — тихо спросила Алета. Огляделась и неуверенно добавила, — где я?
— Так, в городском доме госпожи, — обрадованная тем, что девушка пришла в себя, служанка деловито захлопотала, — госпожа Беата велела первым делом тебя глинтвейном напоить, а потом — завтракать. Давай-ка, привстань, я тебе подушечки под спинку подсуну. Говорят, зеркало наше разбилось, а ты с братом как раз пострадала, бедняжечка…
Алета как раз глотнула глинтвейна, вкусного, пряного, с запахами трав, только поэтому и промолчала. А в следующее мгновение уже все вспомнила: рясу, побег, полет на урагане… поцелуй. И то, как сама льнула к мужчине, утратив представления не только о приличиях, но, кажется, даже о реальности.
Графиню окатило жаром.
— Хороший глинтвейн, — сделала вывод добрая женщина, — вон как щечки-то порозовели. Ты допивай, милая, а я распоряжусь, чтобы тебе завтрак принесли.
И служанка вышла, притворив за собой двери.
Оставшись одна, девушка огляделась. Комната была небольшой, но роскошной: камин, столик с зеркалом, столик с головоломкой Тарнеш, дорогой игрушкой, доступной лишь очень богатым.
На третьем столике из редкого розового дерева, рядом с кроватью, лежала толстая книга. Судя по узору на переплете — жизнеописание какого-нибудь Святого Древнего.
Из любопытства Алета подцепила кончиком ногтя тяжелую обложку, и на колени ей спланировал листок бумаги.
Девушка машинально перевернула — и вздрогнула. С рисунка, сделанного весьма умелой рукой, на нее смотрел… Марк Винкер.
За дверью послышались торопливые шаги и негромкий разговор. Не отдавая себе отчета, Алета мгновенно свернула бумагу вчетверо и сунула под рясу, за корсаж, а книгу вернула на место, сдвинув "как было".
— А надо ли, сестра? — Марк выпрямился и отставил опустевший бокал с водой. — Говорить о делах можно много и долго. Да только от этого они с места не сдвинутся.
Хозяйка встрепенулась, выпрямилась как струна и вцепилась в Марка взглядом — казалось, за пушистыми ресницами кипит озеро расплавленного шоколада.
— Слова — важны, — наиграл Марк, — Словом был скреплен Договор, по которому Святые Древние получили силу. Но чтобы изгнать Чужих, понадобились мечи и огонь. Много мечей и много огня…
— Эдер считает, что пора переходить от слов к делу? — напряженно спросила Беата.
…Все это живо напомнило Винкеру родную Академию и занятия профессора Эйстлера.
В билете три вопроса. Тянешь, смотришь одно мгновение и без подготовки идешь отвечать. В последний раз Марку попалось забавное задание: "Перед тобой шпион государства Полуночи. Выясни: собирается ли Полночь воевать против Империи, поддерживает ли шпион идею войны и как зовут его коня, собаку и жену".
Мэтр сидит напротив, доброжелательно улыбается и заводит светскую беседу ни о чем и обо всем на свете: природе, погоде, видах на урожай, красоте женщин, охоте на волков. Сбить его с мысли не просто. А еще труднее просто вклиниться со своими вопросами в ленивую, размеренную речь, почти без пауз. Каждая попытка — на вес анеботума, потому что время уходит.
Амулет, вмурованный в крышку стола, отслеживает "стоп-слова", которые произносить нельзя ни в коем случае. Каждое из них может запустить заклятие молчания, сумасшествия или мгновенной смерти… а на экзамене за "стоп-слова" безжалостно снимают баллы. Список длинный и время от времени пополняется.
Ровно через одну короткую клепсидру нужно сообщить мэтру ответы на вопросы из билета, да, вдобавок, сообразить, какие "секретные сведения" пытался вытянуть у студента сам мэтр.
В свое время Эйстлер был одним из лучших шпионов Империи… пока не собрал внушительную коллекцию смертных приговоров от всех сопредельных стран. Заочных приговоров — и то, что профессор все еще трепал нервы студентам, говорило о его запредельном профессионализме лучше любых слов.
Марк обожал его уроки. Да и просто — посидеть со стариком вечерами за чашкой чая и послушать дополнительную лекцию по основам разведки, замаскированную под череду забавных анекдотов…
Но сейчас, похоже, ничего особенно изощренного не требовалось. Просто чуть-чуть повернуть обычную застольную беседу, и подтолкнуть женщину туда, куда она сама отчаянно желала пойти.
— Эдер, — задумчиво повторил Марк, — его слово должно быть решающим, не так ли, моя госпожа.
— Но он слишком свят для этого грязного мира, — Беата истово осенила себя кругом, — Небо говорит в нем громче, чем кровь. Простите, брат. Я бы не позволила себе столь кощунственных речей, но… ждать тяжело.
— А заменить его некем, — согласно кивнул Марк.
— Заменить? — ахнула Беата с таким видом, словно ей предложили совершить грехопадение прямо в храме и чуть не на алтаре. — Эдер по закону крови…
Ее лицо вдруг потемнело, карие глаза распахнулись шире, пальцы скрючились и потянули за собой узорную скатерть.
Гибель фамильного фарфора не состоялась. Щелчком пальцев Винкер бросил на Беату "исцеление" и придавил скатерть ладонями.
Что-то шло не так! Сильно не так — Беата хрипела, задыхалась и, очень похоже, отдавала Богам душу. Если бы она просто подавилась — заклятие помогло сразу, но оно не действовало никак.
Марк выдернул из потайного кармана юкку и резанул сразу: рясу, камзол и рубашку, обнажая грудь. На ладони зажегся крохотный темный огонек.
— Собственной властью закрываю уста себе сроком на девять лет на все, что услышал и узнал в этом доме. Да сожжет меня Немое Пламя, если я нарушу сей запрет хотя бы во сне, горячке или под пыткой. Ашхариа!
И пришлепнул ладонь к левой стороне груди. Дикая боль пробила его от макушки до пяток. На обычный ожог это было похоже так же, как клятва Немого Огня на простое честное слово.