Сколько стоит ваше сердце?
Шрифт:
— Эшери, я клянусь своей душой и жизнью, что уберегу ее.
Похоже, как и каждый кто клянется, Рамер всерьез собирался сдержать клятву. Эшери бросил на него быстрый взгляд и отдал уважительный салют.
Глава 39 ТУМАН
Интересно, совращение лидера мятежников учебой вместо войны можно рассматривать как военную победу? И, если так, то его вещи — это законный трофей? Во всяком случае, мародерством это точно не назовешь, ведь Эдер жив…
Марк хмыкнул и, под покровом невидимости, продолжил начатое. Он потрошил сундуки Святого. Рясы, сапоги, штаны и белье его волновали мало (хотя сапоги были недурны). А вот того, что он так надеялся обрести тут, похоже, не было.
Винкера всерьез заинтересовала книга неизвестного автора, сожженного жрецами за хулу на храм. Судя по тем обрывкам, которые Марк услышал от Эдера — тот парень совершил настоящий прорыв… и, понятно, почему жрецы так поторопились пустить его дымом — изыскания неизвестного не просто ломали — взрывали религиозные догмы.
Эта книга могла бы стать оружием против официального Храма в тысячу раз сильнее огненного шторма. Почему ее не уничтожили? Может быть, просто — не поняли? Или, наоборот, поняли слишком хорошо и сохранили на случай, если кто-то еще додумается до похожих идей? Чтобы опознать и мгновенно пресечь вместе с жизнью слишком умного ученого.
Вот это было уже больше похоже на братьев…
Поставить сигналку Марк не мог, "благословению" святого требовалось время, чтобы окончательно рассеяться, а все сигнальные заклинания относились к группе "однозначно, враждебных". Оставалось лишь прислушиваться… Но трава и плотный ковер шатра гасили шаги.
Ему повезло, что вошли двое, он услышал их негромкий разговор еще на улице и отступил в тень, успев прикрыть сундук.
— Нет его? — напористый тенорок принадлежал низенькому жрецу, лысому, но с большими вислыми усами, — опять удрал, Святой… пороли его в детстве мало. Вместо того, чтобы дело делать, куда-нибудь спрятался свои глупые задачки решать. Можно подумать, без него их никто не решит. Нет, лишний ум — он никому не на пользу.
— Твоя правда, брат Рико, — степенно кивнул один из "светских", мелкий барон с Неры, — И как он все время исчезать умудряется? Ведь караулы-то бдят?
— Так под невидимостью, — пожал плечами жрец. Для него в этом не было никакой загадки, — Святой же, ему законы не писаны… А если и писаны — то не читаны. Говорю — пороли мало.
Барон настороженно огляделся:
— А не может он прямо здесь быть, под этой своей невидимостью?
— Нет. Я бы почуял — от Эдера с детства, как благословения кидает — словно круги по воде во все стороны. Ни с чем не спутаешь. Нет его здесь, говори спокойно.
Барон кивнул и, понизив голос, сказал:
— Будут здесь дней через пять.
— Сколько? — деловито спросил жрец.
— Шесть тысяч. С баллистами, огненным зельем и жрецами. Жрецов много.
— Это хорошо, — брат радостно потер ладони, — Это, я бы сказал, отлично. Вот дождемся союзничков и двинем, благословясь, на Аверсум.
Барон заметно поежился.
— Тревожно мне чего-то, — признался он, — все ж не Каротта, не Виет. Аверсум. Его, небось, и защищать будут как звери, в землю вцепятся. А оборотень, угли ему вместо облаков, твари мерзкой, говорят — огнем швыряется.
— Он — один, — брат пренебрежительно дернул плечом, — что он может, когда у нас и люди, и зелье, и благословение Святого?
— Да так-то понятно, что ничего. А все равно боязно. Аверсум еще ни разу не брали…
— Это потому, что мы еще на него не ходили.
Они ушли, оставив Марка в смятении. Союзники. Шесть тысяч с баллистами и жрецами. Откуда? Пять дней… Либо Каротта восстала, либо Шатерзи. И хорошо, если там такой же сброд, как здесь — сырое мясо, не представляющее, с какого конца за рапиру браться. А если — баронские дружины? Да с толковой артиллерией?
Книга была забыта.
— Пресветлый, — на это обращение за двое суток Марк научился реагировать однозначно — благословением в лоб.
Конечно, не совсем благословением, но нужный жест отработал до автоматизма.
— Светлого Неба, брат мой. Что-то случилось? — наивное выражение лица он скроил без труда. Вот обаяние Эдера подделать не удалось, как не репетировал. Но паренек-вестник, кажется, разницы не заметил.
— Там у твоего шатра люди. Много.
— Какие люди? — не понял Марк, — крестьяне?
Пацан энергично замотал головой:
— Воины. Все с оружием, в легком доспехе. Главный у них такой важный — не плюй рядом!
— Ну пойдем, посмотрим, кто там тебе плевать не дает, — некоторая растяпистость Святого тоже далась легко.
По дороге через лагерь к нему присоединились трое свитских — два жреца и барон и куча просто любопытных, так что процессия вышла солидная.
К шатру они подошли неспешно, как и полагается хозяевам. И вот тут Винкер выругался, про себя — но от души. Предупреждал же маршал! Уходить нужно было еще с утра. Теперь оставалось лишь делать хорошую мину при плохой игре.
Небольшая утоптанная площадка была плотно забита народом. Бойцами. И кое-кого из них Винкер прекрасно знал в лицо. Марк прошел вперед и уставился на Дайстри. Тот сидел на коне, подбоченясь, так что получилось смотреть снизу вверх.
— Светлого неба, братья. Какая нужда привела вас под наш святой стяг? — Во как завернул! Даже самому понравилось.
— Хотим сражаться за веру предков, против императора-оборотня, — уронил Дайстри вроде бы почтительно, но глядел при этом… Марку даже обидно стало, словно за своих. Ну да — тенты самодельные, оружие, с которым лучше всего по лесам кроликов воевать… Босые ноги.