Сколько стоит ваше сердце?
Шрифт:
"Эшери, ты можешь отправить Черную Сотню в Бар?"
"Могу, но зачем?"
"Есть мысль, как задавить мятеж".
"Эй, ты все-таки аккуратнее. Виенте — это тебе не Шиар, а густонаселенная провинция".
Марк тихонько рассмеялся, не смотря на то, что виски ломило уже немилосердно.
"Я учитываю. Отправь Сотню, прямо сейчас".
"Отправляю. И сам подойду. А ты — уходи оттуда немедленно, иначе нарвешься на неприятности и даже я не смогу помочь".
"Спасибо за беспокойство. Разберусь. И спасибо за Алету. Она — моя жена!"
Еще одна вспышка, от которой Марка чуть не спалило на месте.
"Вот это новости! Тогда, тем более, уходи. Сестре не пойдет траур".
С тихим звоном нить лопнула, оставив после себя жуткую слабость и неприятный привкус крови во рту — Марк прокусил губу.
Он лежал на земле, смотрел в небо и приходил в себя. Ментальный зов на такое расстояние, без подручных средств — это немыслимо тяжело. И оказалось возможным лишь потому, что Эшери так силен — он подхватил нить и держал ее, экономя силы Винкера.
Маршал… И он не против них с Алетой! Эта новость стоила того, чтобы вспотеть и высохнуть еще раз пять. Это… да, демоны забери, это стоило чего угодно.
Глава 38 КАРОТТА НАНОСИТ УДАР
Вероятно, он задремал. Или потерял сознание от перенапряжения. Словом, непростительно забылся и пришел в себя только когда кто-то смелый, но не умный, легонько тронул его за плечо.
В других обстоятельствах, такая вольность могла обойтись ему дорого — рефлексы у Винкера были заточены вовсе не под этикетную улыбку и поклон — разве уже над бессознательным телом.
Но после сеанса связи с Эшери, стратег был тряпкой. И не в переносном, а в самом прямом смысле: выкрутить и высушить, больше ни на что не годился. Так что храбрый и неосторожный незнакомец остался жить. И даже что-то говорить…
Винкер лениво прислушался.
— Извини, что потревожил. Но ты занял мое любимое место, и я решил, что ничего страшного, если я попрошу тебя немного подвинуться.
Марк поднял глаза. Прямо напротив сидел странный парень: в обычной рясе, подпоясанной веревкой, но с золотой шенгой на груди и в дорогих сапогах из тонкой кожи.
Черные волосы спутаны, одна прядь упала на лицо. А губы улыбались — рассеянно и немного наивно, но очень обаятельно.
— Преславный? — шевельнул бровью Винкер, даже не пытаясь вскакивать на месте и бухаться перед святым на колени. Во-первых, сейчас он все равно бы не смог. А во-вторых, интуиция буквально вопила, что как раз этого делать не стоит, если он не хочет спугнуть Эдера.
Кажется, собственная популярность порядком задрала Святого, и он попросту сбежал.
— Ну да, — поморщился он, подтверждая догадку.
— Как тебе удалось скинуть с хвоста своих почитателей? — поинтересовался Марк.
— Это просто. Бросил на себя "Невидимость".
— Каким образом? — Винкер так заинтересовался, что даже попытался сесть, преодолевая жуткую слабость. Ничего у него, конечно, не получилось. Святой смотрел на его попытки с интересом. Знакомым, таким, интересом.
Сто и больше раз Винкер видел этот азартный огонек в глазах своего учителя, мэтра Ольхейма, а уж сколько раз в зеркале — и не припомнить.
— Ты колдовать пытался, что ли?
— Типа того. Получилось, но состояние — словно меня кто-то долго и вдумчиво жевал, а потом все же решил выплюнуть. И это — прогресс. Потому что клепсидру назад оно было: "решил не выплевывать".
Эдер расхохотался, запрокинув голову. Выпирающий кадык прыгал на тощей шее. Смеялся святой заразительно, по-мальчишески, так, что Винкер тоже улыбнулся.
— Это просто. Хотя додуматься было сложно. Но я же с младенчества жил при храме, сам — благословляющий и — маг, стихийник. Представляешь, как свезло? Я и не знал про магию, и не узнал бы никогда, если бы брат Хан не проговорился… вернее, если бы я его не подслушал, — честно поправился Эдер. — А "Невидимость" — это первое, что я научился бросать под благословением. Очень варенья хотелось, особенно в пост Святой Древней Иоланты, когда сладкого совсем нельзя. А варенье было на кухне, туда иначе чем под невидимостью не пройдешь. Откуда же я знал сначала, что она относится к "однозначно враждебным" и при попытке создать, рассевается еще в первой фазе?
Это потом Хан мне учителей нанял и я что-то соображать начал. И хорошо, что так получилось, а то бы точно знал, что сотворить "Невидимость" под благословением невозможно — и не взялся бы.
А так, когда в учебнике про это прочитал, уже знал, что чушь первостатейная. Вообще, семьдесят процентов из того, что там написано — чушь, — доверительно шепнул Эдер.
— И как же тебе удалось бросить "Невидимость", — вернул его Марк.
— Ну… ты ведь знаешь, во всех книгах написано, что благословение — это щит Святых Древних, который они опускают над верующими, чтобы те не пачкали душу злом? — Марк кивнул. — И написано, что щит этот проницаем. Если заклинание не пятнает душу — оно не рассеивается. Например, целительство, да…
А я уже мелким много читал. Делать-то в обители особо нечего, только читай да молись. И литература насквозь… соответствующая. Но от скуки и за жизнеописания Святых Древних схватишься, как за роман. И, помнишь же эту историю, когда Святой Натан держал щит над своей армией?
— Я думал, что это просто фантазия автора, — пожал плечами Винкер. Лежа это было делать не слишком удобно, но он справился, — Чтобы поднять авторитет Святого.
— Ты — циник, — Эдер обличительно ткнул его в грудь пальцем и снова рассмеялся, — Послушай, ну откуда мне было знать, что эти хроникеры тоже врут, как нанятые за золото? Я решил, что у Святого Натана был какой-то секрет. И поставил цель его разгадать.
— И разгадал?
— Как видишь. — Эдер подтянул колено к груди, сорвал травинку и задумчиво пожевал, — В других книгах, для более умных и продвинутых, написано, что благословение Храма — это ни что иное, как резонансное явление. А резонанс это что? Частотно-избирательный отклик. И ключевое слово здесь — избирательный!
— Это что за книга такая интересная была? — Винкер даже привстал. Кажется, и усталость отступила, — Я такой не читал.
— А я откуда знал, что она из запретных и ее трогать как-то не очень "льзя", — комично развел руками Эдер. Темные глаза смеялись, — Не прятали же, маленьким считали, думали — все равно не пойму. Это потом я узнал, что автор — еретик, сожженный за хулу на храм, фамилия на книге чернилами замазана… И все, что он пишет — есть "грязь, душу и разум пятнающая".