Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности
Шрифт:
– И все же я не понимаю, – сказал Ростокин. – До последнего ведь все было очень хорошо. До самого нашего ухода. Что вдруг изменилось?
– Арчибальд заскучал. Моего общества в нынешнем качестве ему недостаточно. Он, понимаете ли, захотел стать человеком в полном смысле слова, и человеком могущественным, как он этого, по его мнению, заслуживает. Чем-то вроде Сталина, только гуманного и человеколюбивого. И почувствовал, что Виктор Викторович способен ему в этом помочь. Он, видишь ли, очень оригинально мыслит…
– Тут спору нет, – согласился Игорь.
– А тебе жалко,
– Я бы отправил. Так для этого сначала нужно дверь открыть и… Не уверен, что разговор пойдет на равных. А главное – Виктора он не выпустит. Настолько я в его «натуре» разбираюсь.
Слушая их обмен мнениями, балансирующий на грани привычной пикировки, Скуратов думал о своем. Информации по-прежнему не хватало. Чтобы разобраться в «психостатусе» и побуждениях очеловечивающейся машины, разработать тактику отношений, нужна была серьезная работа. Посложнее, чем у врача, столкнувшегося со сложным психическим заболеванием, в монографиях не описанным.
Следовало бы провести сотни разного рода тестов, сначала стандартных, потом и специально для этого случая разработанных. И лишь затем, поставив диагноз, приступать к «лечению», если оно вообще окажется возможным. Главным препятствием, едва ли преодолимым, было то, что ему до сих пор не приходилось иметь дела с объектами, обладающими свободой воли и передвижения, агрессивностью и массой других, в большинстве – неизвестных способностей. Совсем не то, что изучать психологию стационарных, лишенных внешних эффекторов электронных устройств.
Но сама по себе задача увлекала. С такой уж точно никто из коллег не сталкивался. И если он с ней справится…
– Есть у меня мыслишка, – говорил в это время Антон. – Достаточно сумасшедшая, но мало ли таких мы до ума доводили?
– «Вы»? – Воронцов снова весело выматерился. – Доводили как раз мы, а ты в сторонке курил. И что же на этот раз? Снова озарило?
– Вроде того. Левашов мне рассказал перед уходом, что из этой квартиры есть другой выход. Наружу…
– В какую «наружу»? И почему Олег тебе, хозяину Замка, об этом говорил, а не ты ему? Помнится, направляя меня туда, ты утверждал, что держишь под контролем все, и поначалу я тебе поверил, поскольку выглядело достаточно убедительно. Потом, правда, наша вера в твое всемогущество несколько поколебалась.
– Прежде всего – у меня самого, – честно ответил Антон. – Что касается того места, где мы сейчас блокированы, у меня просто не было возможности и повода вовремя узнать о нем все, что нужно. Принял к сведению, что имеется такое, и не стал вникать глубже. Сегодня сначала подумал, что зря, а теперь понял – очень хорошо, что так вышло. Я не обратил внимания, Арчибальд – тем более. Слишком увлечен собственными планами.
– Так о каком выходе тебе Олег сказал?
– Будто бы парадный подъезд квартиры и фасадные окна смотрят на Никитский бульвар Москвы, причем, похоже, как раз конца девятнадцатого века.
Воронцов
– Мне об этом тоже ребята не говорили. Не пришлось к случаю, наверное. У всех своих забот было выше головы. Ну, так и что? Ты мне рассказывал, что теоретически из Замка можно выйти в любую точку пространства-времени, в пределах Земли, а у тебя и дальше получалось. Нет?
– Получалось, и остальное тоже правда. Только помнишь главное ограничение? Выйдешь не туда, обратно можно и не вернуться. На «штурманские» расчеты мне приходилось задействовать все мощности Главного процессора. Сейчас он мне недоступен, вдобавок – почти все силы тратит на поддержание личности Арчибальда. Левашов это выяснил.
«Ах, как бы мне хотелось познакомиться с этим легендарным Левашовым, – подумал Скуратов. – На самом деле, если верить услышанному, – Леонардо двадцатого века».
– Надоел ты мне, Антон, – с добавлением очередной порции крепких слов неожиданно для всех, по ту и по эту сторону экрана, сказал Воронцов. – Такое впечатление, что ты от скуки или от страха вместо того, чтобы принимать роковые решения, просто время тянешь. Есть выход или нет? На Никитский? Давай координаты. Если дверь сработает – выскочишь прямо на нашу рамку. Сделаешь? – повернулся он к роботу Фарадею.
– С точностью до метра. При работающем на той же волне приводе.
– Так и иди, господин форзейль. «Идущий впереди». Не мандражь! Встретимся здесь – о прочем потолкуем. Думаешь, мне не страшно было в сорок первый прыгать, с винтовкой по лесам бегать? Изобрази, на что сам способен!
«До чего же точно своего приятеля этот капитан в угол загоняет, – оценил Скуратов. – Не знаю, что у них раньше было между собой, но поведение – безупречное. Я бы его с удовольствием взял к себе в институт старшим научным сотрудником, да что там – заместителем директора».
Здесь Скуратов не ошибся. Хороший бы из Воронцова замдиректора по общим вопросам вышел. Человек, умевший доводить до ума-разума две сотни призывников-матросов, как-нибудь десяток кандидатов и докторов на утреннем разводе (планерке, заседании научного совета) правильным бы образом построил, объяснил, в чем заключается программа дня, недели, месяца и каким образом наше подразделение должно стать лучше любого аналогичного. Потребовалось бы – и строевую подготовку ввел, которая никому еще не повредила, но пользы принести способна много. Чтобы мысли освежить и легкие от никотина прочистить.
Виктор встал первым.
– Если есть выход, в него и пойдем.
– Сейчас, – согласился Антон. – Только настройку подгоним, и оружие взять нужно. Дмитрий прав.
В соседней комнате нашлись и пистолеты, и три карабина системы Шульгина, с ртутными пулями. Вернувшись из путешествия на планету Валгалла, так все в шкафу и оставили. Забирать их с собой друзьям не было необходимости, как и остальное походное снаряжение. В любом месте «постоянного базирования» аналогичное и любое другое найдется.