Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности
Шрифт:
И в остальном Игорь ощутимо изменился. Лицо его покрывал характерный морской загар, приобретаемый не на пляжах, а только в открытом море, на корабельных палубах. Главное же – бывший ровесник был теперь старше Виктора. Это отмечалось автоматически, хотя, казалось бы, велика ли разница?
– С твоей, наверное, помощью, – усмехнулся Скуратов. – Встретимся, расскажу.
– Вы в Замке? – встревоженно обратился Ростокин к Антону. – Или тоже здесь? Что-то произошло? С ребятами? Мы с ними на той неделе разговаривали, потом они снова потерялись…
– Я не в курсе. Когда последний
– Это точно ты, Игорь? – вновь вмешался Скуратов. – Или видеофантом? У вас тут в Замке, кажется, любой сюжет смоделировать можно. Какой бы тебе вопрос задать, чтобы убедиться?
– Вы же классный специалист, Виктор, – с оттенком укоризны сказал Антон. – Что ж мы, по-вашему, не знаем, что такое машина Тьюринга? У вас ни времени, ни воображения не хватит, чтобы реконструкцию расшифровать. Многие пробовали – ни у кого не получалось.
Ростокин утвердительно кивнул.
– Так что у нас один выход – непосредственная встреча. Примешь гостей, Игорь?
– Сюда собрались? – Ростокин был более чем удивлен. Антон, по известным причинам, всегда уклонялся от физического посещения прошлого или будущего реальностей Главной исторической последовательности. В альтернативные – хаживал, да и то чаще в эфирном облике. Соображения статуса плюс должностные инструкции запрещали. Соблюдение которых, впрочем, его не спасло. Выясненных, пусть и не доказанных юридически фактов инакомыслия форзейля оказалось достаточно, чтобы загреметь. Точно так, как на всю катушку получали самые преданные сторонники советской власти, не умевшие колебаться синхронно и синфазно с линией партии. Чуть приотстал или опередил – попался.
– Почему и нет? – приподнял бровь Антон. – Я теперь пташка вольная. Захотел посмотреть, как вы там. И повод представился. Покажешь другу, ради чего родные края покинул…
– Я с удовольствием. Двое таких мужиков здесь не помешают. А тебе, Витя, в натуре интересно будет.
– Одна загвоздка, – сказал Антон, – своими методами я стыковку организовать не могу. Я сейчас – в убежище. Придется тебе постараться. Снимай пломбу с СПВ и открывай проход…
– Тогда подождите. Согласовать надо.
При всем уважении к Антону и Скуратову, Игорь не мог принимать решения, минуя старшего по команде. Он нашел Воронцова на обычном месте, в его любимой служебной каюте, позади ходовой рубки. При совершенной системе связи и коммуникации и высочайшей судоводительской подготовке вахтенных роботов Дмитрий вполне мог бы спокойно проводить время в любом из куда более комфортных помещений парохода. При возникновении форс-мажора всегда успел бы оказаться на капитанском мостике. И все же во время похода он предпочитал отдыхать и работать здесь. Случись что – через секунду готов был принять на себя командование. Привычка, не самой хорошей жизнью выработанная, превратившаяся в почти безусловный рефлекс. Командир отвечает за все, независимо от фактической вины. Так лучше сразу знать, за что именно отвечать придется. [66]
66
К
Ростокин доложил командиру о внезапном контакте с Замком и о желании Антона и Скуратова перейти на пароход.
– Да ты что? – восхитился Дмитрий. – Знаешь, чего-то подобного я внутренне ждал. Не такого именно, но неких приятных неожиданностей. Зови, конечно. «За столом никто у нас не лишний…», как пелось во время 'oно. Только я чего-то не понял? С каких пор вдруг мое особое разрешение потребовалось?
– Так точно, не совсем понял, Дмитрий Сергеевич. Антон настаивает, чтобы мы приняли его через нашу СПВ. Иначе у него не выходит.
– Тоже не вижу препятствий. Включи.
– Я – не имею допуска.
– Проще сказать – не умеешь?
– Можно и так сказать. Настроек не знаю.
– Беда мне с вами. Ладно, сейчас разберемся.
Воронцов вызвал одного из роботов-инженеров, обученного работе с установкой как раз на тот случай, если Левашова поблизости не окажется, а необходимость крайняя возникнет.
Задача оказалась немного сложнее, чем предполагалось. Еще с момента укомплектования «Валгаллы» для перехода в двадцатый год Антон с Левашовым заложили в «адресный список» абонентов код открытия прямого канала между базовой установкой и Замком. Нажать пару кнопок – и готово. Только сейчас Антона это простое решение категорически не устроило.
Увидев, что сам Ростокин ничего не понимает, форзейль начал объяснять роботу, одетому в синий рабочий китель судового механика, каким образом совместить координаты приемного портала парохода и того места, где они сейчас со Скуратовым находятся. Прямо по лучу.
Робот, по нынешней должности обозначенный на нагрудной нашивке «каплейт Фарадей» (в плане флотского юмора, но и для удобства тоже, ибо кто их в лица запоминать будет, если они в любой день и час и специализацию и внешность поменять могут), пощелкал кнопками карманного пульта. Мельком взглянул на ЖК-табло.
– Ничего не выйдет, товарищ командир, – сообщил он Ростокину тоном нормального, знающего себе цену офицера, не обращая внимания на постороннего человека, говорящего с той стороны экрана. Он не входил в список лиц, которым следовало подчиняться.
– Почему? – спросил Антон.
Игорю пришлось этот вопрос продублировать.
– Координатная точка недоступна. Полная непроходимость на хроноквантовом уровне.
– Тьфу, черт, – с досадой сказал Антон. – Как я сам не подумал. Тут ведь стопроцентно односторонняя проницаемость. А если попробовать обратный импульс, строго по моей несущей частоте?
Попробовали. С тем же нулевым результатом. Защита имени Шульгина действовала бескомпромиссно и без вариантов.
С таким сталкиваться еще не приходилось. За все пять лет после изобретения СПВ установка ни разу не подводила. Если не считать неудачи с опрометчивой попыткой вернуться из Замка в родной восемьдесят четвертый. Тогда Новикова с Ириной занесло в Москву конца девяносто первого, и они едва успели унести ноги из того странного места. В остальных случаях аппаратура работала, как хронометр фирмы «Павел Буре, поставщик двора Его Величества».