Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности
Шрифт:
Совсем не то у Скуратова. Эти люди его интриговали как раз иномирностью. Тем, что принадлежали к другому времени и фактически к другой цивилизации. Технические чудеса как таковые особого значения не имели, куда важнее ему казалась их психология и логика. Логика существования, поведения, мышления.
И он жадно, но стараясь не подавать вида, ловил каждое слово, жест, взгляд, мимику, стараясь составить собственное представление о каждом и о компании в целом как системе. При этом «сестры» его занимали больше. С мужчинами в лице Антона и Воронцова он более-менее разобрался. Наталья, вчера в основном
Зато сейчас условия для исследования были идеальные. Пять женщин, связанных дружескими узами, давно не встречавшихся, в окружении своих мужчин, настолько привычных, что на них можно почти не обращать внимания, давали богатый экспериментальный материал.
Все они были красивы. Даже весьма эффектная, по меркам благополучного XXI века, Алла Одинцова-Варашди ничем на их фоне не выделялась. Скорее – кое в чем и проигрывала. Особенно Ирине и Ларисе. Кроме идеальных фигур и безупречно изваянных лиц (очень разных, но одинаково ненаглядных), в них было что-то еще, углубляющее и усиливающее впечатление. Как экзотические приправы, придающие особый колорит самому лучшему блюду.
Тут Скуратов вспомнил теорию знаменитого биолога, психолога и историка середины своего прошлого века, Ивана Ефремова, впервые сформулировавшего научные обоснования понятия «красота». Он тоже часто использовал в качестве примеров и образцов именно разные типы красоты женской, в широком историко-географическом контексте.
Очевидно, что стиль и шарм «сестер» напрямую связаны с особенностями мира, в котором они родились и сформировались. [80]
80
См.: И. Ефремов «Лезвие бритвы».
Влюбиться в таких можно с первого взгляда, потому что подсознание раньше сознания догадается, что эти будущие подруги идеально предназначены к своей роли и функции. Абсолютно здоровы, сильны, выносливы. Выражение глаз, первые же произнесенные фразы, тембр голоса, интонации свидетельствуют об уме, проницательности, эмоциональной сбалансированности. Для того чтобы встретить взаимность, от мужчины требуется самая малость – обладать конгруэнтным [81] набором качеств.
81
Конгруэнтность – соразмерность, соответствие, совпадение (лат.).
Но с этим, кажется, в здешней компании проблем не было. Более того, специалист отметил, что наблюдается отчетливое взаимодополнение, не только попарное, но и перекрестное. Вот уж воистину «Братство».
И еще одно показалось Скуратову не то чтобы удивительным, удивляться он давно отвык, а теоретически крайне маловероятным. Он сам почти немедленно начал ощущать свою как бы вписанность в необычное содружество. Каждый из присутствующих зеркально отражал одну из составляющих его собственной личности.
Новиков – явно психолог, это ощущалось помимо произносимых им слов. На невербальном уровне.
Шульгин – великолепно
Левашов – гениальный инженер-электронщик. Перед человеком, который на удивительно примитивной элементной базе смог создать то, до чего за сто с лишним лет, прошедших после его рождения, земная наука так и не дошла, Скуратов готов преклонить голову. Одновременно Ферма и Эварист Голуа в теории, Эдисон и Новосильцов [82] в практике.
82
Новосильцов Г.Д. (1996 г.р.) – изобретатель хроноквантового двигателя.
С каждым из этих людей ему всегда найдется о чем поговорить, а при благоприятном стечении прочих обстоятельств – и подружиться. У Ростокина ведь это получилось.
Все присутствующие на мостике были вооружены биноклями и вглядывались в норд-остовые четверти горизонта. Там, едва заметные, курились дымки вспомогательных крейсеров Белли. Еще час двадцатиузлового хода тем же курсом, и откроется сам отряд.
Воронцов, которому любопытствовать было ни к чему, занимался своим делом в рубке. Он наблюдал за диспозицией на большом экране, дававшем цветную проекцию моря в радиусе пятьдесят миль. Эскадра Балфура приближалась с юга курсом NO 40, скорость – шестнадцать узлов. Подойдут к месту через два с половиной часа. Все соответствует расчетам.
Он вызвал по радио Белли.
– Я тебя уже вижу. Через полчаса и ты меня обнаружишь зрительно. Отряду прикажешь сбавить до пяти узлов, поворачивать на SW 280. Сам идешь прежним курсом и скоростью. Понял?
– Что, план меняется? – уточнил Белли.
– Довольно сильно. Появились новые соображения и обстоятельства. Увидишь англичан, дай и им посмотреть на себя как следует, потом ворочай на шестнадцать румбов и узлах на двадцати двигай в сторону якобы каравана. Командирам передай, по твоему сигналу пусть плеснут в топки мазута не жалея. Чтобы дыма – на полнеба. Я буду и в видимости, и на связи, но ты внимания до особой команды не обращай. Понял?
– Так точно, Дмитрий Сергеевич!
– Значит, работаем.
Левашов в посту управления СПВ заканчивал тонкие настройки. Сложность в предстоящей операции была всего одна. Он не до конца был уверен, что техника выдержит последовательный, с интервалами пять-шесть минут проход восьми единиц с массой от шести до одиннадцати тысяч тонн каждая. Это ведь восемь сильнейших динамических ударов. Тот раз, когда он перебрасывал «Призрак» из Эгейского моря в Индийский океан, при его четырехстах тоннах грохнуло основательно, так, что все, кому нужно, приняли это за взрыв мины заграждения. Каково сейчас будет?
Он вспомнил, как нервничал, когда при помощи недоделанной, экспериментальной установки рискнул подловить на шоссе преследовавший Шульгина аггрианский «Мерседес». Вот там действительно был риск. Смертельный. Пан или пропал в буквальном смысле. До сих пор вспоминаются мурашки по спине, вздрагивающие руки и непрошеные мысли о том, что произойдет, если аггрианские боевики успеют затормозить или объехать гостеприимно открытую для них дверь в неведомое. А здесь…
Расчеты показывали, что ничего страшного не произойдет, но лучше подстраховаться.