Скоро тридцать
Шрифт:
– Не хочу повторяться, скажу одно: не следует принимать слишком близко к сердцу все, что между вами про изошло. Я понимаю, тебе очень неприятно, но по крайней мере хорошо, что это открылось сейчас, а не позже и ты не успела увлечься Тедом всерьез, – выразила свое мнение Хармони.
Я молчала. Да, в словах моей подруги был резон, хотя она не совсем ориентировалась в ситуации, – я уже потеряла голову из-за Теда. И как бы я ни старалась убедить себя, что это очередной короткий роман, мимолетное увлечение человеком, не оправдавшим моих ожиданий, это не слишком облегчало резкую боль – она пронзала меня всякий раз, как я вспоминала колючий взгляд Теда, неизменно теплевший, когда он смотрел на меня, или то, как я засыпала, прижимаясь к его обнаженной груди.
– Может, зайдешь ко мне? Мы могли бы
– О, Элли, я бы с удовольствием, но, боюсь, не получится. У меня полно срочной работы, а вчерашний вечер я опять провела с Гарри, поэтому никак не могу позволить себе еще один выходной.
– Ладно, – вздохнула я.
– Давай встретимся за ленчем среди недели, а? – предложила она.
– Завтра?
– Хм. Понимаешь, завтра днем я встречаюсь с Гарри. Я бы отменила свидание, но он уезжает из города до конца недели, и это наш последний шанс увидеться до его отъезда, – объяснила Хармони.
Из меня словно выкачали весь воздух. После того как Нина превратилась в девушку с обложки еженедельника «Моногамная жизнь», из незамужних подруг у меня осталась только Хармони. А теперь и она кого-то нашла. За исключением нескольких приятельниц по работе (которых я уж точно не стала бы посвящать в свои сердечные проблемы), все мои подруги были замужем, помолвлены либо просто с кем-то жили. Только я до сих пор оставалась одна. Одна.
– Кто такой Гарри? Тот адвокат по налогам, с которым ты встречаешься?
– Да. Он просто замечательный. Я обязательно тебя с ним познакомлю, – пообещала Хармони.
– Было бы здорово, – без воодушевления отозвалась я. Хармони, конечно, умница, но иногда поражает меня своей бестолковостью. Ни одна девушка с разбитым сердцем не захочет слушать рассказы подруги о том, какой замечательный у нее ухажер, и тем более знакомиться с ним. – Ладно, мне пора. Пойду прогуляюсь, – соврала я.
Мы договорились встретиться за ленчем во вторник, а потом я снова бухнулась на кровать и уставилась в потолок.
Этот день мне предстояло провести в одиночестве. В полном одиночестве. Одна мысль о долгом, пустом дне – прообразе тоскливой, одинокой жизни, на которую я отныне обречена, – заставила меня свернуться в позу зародыша. Так бы я и лежала, если бы Салли не начала громко скулить, энергично протестуя против задержки с завтраком. Я нехотя встала и поплелась на кухню. Распластавшись на полу возле своей миски, моя собака жалобно подвывала. Я хотела было намекнуть Салли, что жировые складки на ее сарделькообразном туловище несколько не соответствуют роли бедной сиротки, да что толку спорить с дивой? Я по кормила ее и, поскольку уже вылезла из кровати, решила больше не ложиться. Приняла душ, а потом отправилась в магазин, чтобы пополнить запасы шоколада, бумажных носовых платков и журналов – самых действенных средств от несчастной любви.
Глава 20
Я утешала себя тем, что в разрыве отношений с любимым человеком есть своя хорошая сторона: высвобождается куча времени на все остальное, чем тебе хотелось бы заниматься в жизни и до чего в пылу любовной лихорадки никак не доходили руки. Поэтому, позволив себе денек по бездельничать – я побродила по квартире, пересмотрела уйму старых черно-белых фильмов и подчистила холодильник, слопав всю еду, которая еще не заплесневела, – я решила стереть из памяти воспоминания о Теде, встряхнуться и начать новую жизнь. Во-первых, я запланировала полностью уйти в работу и стать лучшим специалистом по судебным тяжбам в этой чертовой конторе. Не важно, что я ненавижу судебные тяжбы; если мне суждено остаться горемычной старой девой, по крайней мере добьюсь успеха в карьере. Элли Уинтерс преобразится: сбросит десять фунтов, займется спортом – может быть, начнет готовиться к марафонскому забегу! – станет участвовать в благотвори тельных программах по спасению животных, отправится в путешествие по далеким экзотическим странам, найдет себе необычное хобби вроде парасейлинга или бразильского джиу-джитсу и, возможно, даже выучит иностранный язык. Японский там или русский. Один день скорби, и вперед, к новым горизонтам. В гордом одиночестве. До конца жизни. И больше никогда не прижиматься к обнаженной груди Теда, слушая ровный, умиротворяющий стук его сердца…
Нет, так дело не пойдет. Лучше вообще не думать о Теде. Нужно выбросить его из головы и не вспоминать, как шикарно он выглядит в своем кашемировом пальто и как приятно разговаривать с ним, зная, что он внимательно тебя слушает. Не вспоминать его запах – такой земной, пряный аромат, в который мне просто хотелось закутаться. Нет, лучше совсем не думать об этом. Плохо было и то, что Тед не давал о себе забыть. Он звонил мне все воскресенье, а когда я не поднимала трубку, оставлял сообщения на автоответчике. Я прослушала только первое – Тед опять лепетал оправдания насчет того, что у них, мол, вовсе не было интимного празднества по поводу воссоединения семьи и что я все неправильно поняла и т. д. и т. п. «Ха!» – только и сказала я. Не желая слушать дальнейших объяснений, я стерла пленку, а придя на работу в понедельник утром уничтожила и те сообщения, что пришли от Теда по голосовой почте. Он также писал мне письма по электронике, и я уже подумывала, не прочесть ли их, но затем вспомнила про присохший пластырь и удалила все письма.
Я устроилась за столом, вознамерившись сосредоточить мысли на чем-то другом, кроме моих теперь уже не существующих отношений с Тедом, и занялась доработкой ответа на ходатайство об упрощенном судопроизводстве по групповому иску. Получилось замечательно, даже я могла собой гордиться. Из-под моего пера вышел шедевр юридического искусства. Я потратила немало дней, сверяясь с законодательством, скрупулезно просматривала свидетельские показания и переписывала чертов проект раз двадцать. Теперь он выглядел почти идеально. Прочитав его, Даффи выразил бурный восторг, и даже Ширер отвлекся от бесконечного почесывания в паху, чтобы одобрительно кивнуть и сообщить, что у него нет серьезных замечаний.
Ходатайство должно было уйти по почте в среду, и у меня еще оставалось целых два дня – понедельник и вторник, чтобы откопировать и привести в порядок многочисленные приложения.
Я бодро взялась за дело: разложила в две аккуратные стопки показания представителей истца и акты медицинской экспертизы, с помощью бумажных наклеек указав множительному бюро, какие страницы мне надо отксерить. Это была монотонная, трудоемкая работа, и, закопавшись в бумаги, я весь день не поднимала головы. Когда я посмотрела на часы, было уже почти пять. Придя в офис с утра, я перво-наперво установила на своем телефоне режим «не беспокоить», чтобы меня не отвлекали ни коллеги, ни Тед. Без постоянных звонков время пролетело незаметно. В животе у меня уже урчало от голода, и я начала ощущать усталость. Глаза до сих пор болели от «слезного марафона», и хотя мне удалось поспать, прерывистый и беспокойный сон почти не прибавил мне сил. Учитывая резь в глазах, затекшие плечи и общее недомогание, я решила, что пора закругляться.
Прежде чем убрать бумаги, я еще раз все перепроверила и обнаружила отсутствие кое-каких важных документов: во-первых, заключения нашего медицинского эксперта, Ральфа Мерфи, и, во-вторых, свидетельских показаний сотрудницы компании ответчика, Бобби Кертис, в которых содержались особо важные сведения о договорах страхования, заключенных фирмой ответчика. Я видела эти бумаги не далее как на прошлой неделе, а теперь они исчезли из папки. Я не очень беспокоилась, так как в любом случае они были где-то в офисе, ведь я всегда делала как минимум по два экземпляра каждого документа. Однако после бесплодных поисков в своем кабинете и в «Штабе», я ощутила легкую панику. Я постаралась ycпокоить себя тем, что даже если не найдутся отпечатанные экземпляры, то я смогу поднять их электронную копию так как в фирме существовало строгое правило забирать из суда все файлы с показаниями и хранить в локальной компьютерной сети. Я села за стол, включила компьютер и стала набирать ключевые слова, но, сколько бы ни запускала программу поиска, сколько бы ни просматривала вручную список файлов, двух самых важных документа так и не нашла. Я все еще надеялась, что просто усталая и что это тот самый случай, когда нужные бумаги лежат? прямо перед носом, а я не замечаю их лишь из-за нервного перенапряжения последних дней. Тем не менее все мои поиски не принесли успеха, я начала задыхаться, а сердце стало биться неровным стаккато.