Скорость. Назад в СССР
Шрифт:
— Еще слово про мою мать или кого-нибудь из моих близких вякнешь, я тебе зубы в затылок вобью, падаль!
Из окон начали появлятся лики соседей прильнувших к стеклам и приотрыты створкам.
— Твоя мамка дала…
Вторым ударом я разбил ему нос. Теперь вся шея, грудь, его светлая рубашка с коротким руковом была полность залита кровью. Из под земли выросли двое дружков Щуки, которые бросились его поднимать.
Щука теперь играл на публику. Его глаза смеялись, ему явно нравилось устроенное
— За что ты меня избиваешь? Я не сделал тебе ничего плохого? Я же просто хотел тебе помочь…
Он театрально откинулся назад, так чтобы все зрители видели залитое кровью тело.
Один из дружков поднял упавший перочинный ножик, обернулся ко мне он явно оценивал расстояние до моей печени и мне пришлось нейтрализовать его несильной двойкой.
Я рассчитывал силы. Это скорее были два щелчка, нежели полновесные удары. Но их было достаточно, чтобы отправить недруга в короткий нокдаун.
Из окна какая-то бабка истошно закричала:
— Милиция! Вызывайте милицию! Человека убили!
Третий делал вид, что пытается оттащить меня от двух своих приятелей, но на самом деле, схватив за шею, он душил меня и нашептывал мне на ухо, что меня убьют и теперь отвечу за свои дела по-серьезному.
Из подъездов стали выбегать мужики и нас растащили. Самое противное было то, что со стороны это действительно выглядело, как мое нападение.
Меня держали за руки. Я особо и не сопротивлялся.
Окружающие соседи считали, что я избил Щукина ни за что, ни про что. Я посмотрел в сторону этого урода и увидел его торжествующий взгляд.
Щука почти смеялся и получал удовольствие от осознания того, что за руки держат меня, а не его.
Через очень короткое время зазвучала сирена и во двор въехал канареечный УАЗик с синей полосой на борту.
Заслышав приближение милицейской машины, троица резко подскочила и и рванула в сторону противоположной арки.
Они бежали так быстро, что белые подошвы их кед сверкали словно отблески молний.
Пока УАЗик подъезжал к толпе, беглецы успели скрыться в арке. О том, что только что произошло свидетельствовали пятна крови на асфальте у подъезда и оброненный перочинный ножик, принадлежащий Щуке. Больше ничего.
Машина скрипнула тормозами и остановилась.
Через секунду водительская дверь распахнулась и из милицейской «канарейки» вышел сержант и направился в нашу сторону, надевая на ходу фуражку.
— Граждане, что тут происходит? Кого тут убивают? Кто вызывал наряд?
Люди недоуменно переглядывались. Из окна высунулась та самая бабка из четвертого подъезда, которая кричала и звала милицию.
— Я все видела. Вот этот вот, которого держат, — она тыкала пальцем в мою сторону, — напал на троих, избил их до крови, уж ножом или чем я не
— А где эти трое? — милиционер пробежался взглядом по толпе, но не найдя никого окровавленного и избитого потерпевшего посмотрел в мою сторону.
— Они сбежали.
— Так, понятно. Стоп… — он развел руками, будто раздвигая невидимые волны и глядя вниз присел на одно колено, — а это что? Отойдите гражданин, не затопчите мне улику.
Сержант смотрел на забрызганный кровью перочинный ножик, валяющийся на земле.
Он снова бросил быстрый взгляд на меня и нахмурив брови спросил:
— Это ваше, гражданин?
Глава 8
— Так, понятно. Стоп… — он развел руками, будто раздвигая невидимые волны и глядя вниз присел на одно колено, — а это что? Отойдите гражданин, не затопчите мне улику.
Сержант смотрел на забрызганный кровью перочинный ножик, валяющийся на земле.
Он снова бросил быстрый взгляд на меня и нахмурив брови спросил:
— Это ваше, гражданин?
Если раньше плохие новости распространялись
со скоростью звука, то теперь они распространяются
со скоростью передачи электрического сигнала.
Эрнст Кренкель радист «Челюскина»
Твою же дивизию! Каналья! Как хорошо, что я не прикоснулся к этому дурацкому перочинному ножику.
Только этого мне не хватало для полного счастья.
Я стоял в отделении милиции в коридоре, куда меня доставили сразу после задержания. Вот повезло, как утопленнику, вытянул «счастливый» билет.
Мало того, что я должен был явиться милицию после выписки из больницы по поводу угона и взятия меня на поруки, так теперь меня самого привезли ещё и из-за драки.
Повезло, так повезло. Но я ни о чем не жалею, таких ублюдков, как Щукин надо бить, как только они борзеют.
На меня составили протокол и велели ждать. Когда на улице опрашивали соседей мнения разделились. Часть людей, узнала Щуку и рассказывала, что нож принадлежал ему и он с самого начала держал его в руках.
Другая часть утверждала, что я сам с ножом набросился на тех троих, но они его у меня отобрали.
Никогда не понимал, зачем говорить то чего не было и сам не видел, искажать события, додумывать, строить догадки. Ведь от этого, как в моем случае, может зависеть судьба или жизнь другого человека.
Но к моему счастью или несчастью, я пока не разобрался, в отделение приехал отец. Соседи позвонили маме сообщили о драке, а она уже отцу.
Почему к несчастью? Ведь я должен быть счастлив от того, п что пока не загремел в тюрьму.