Скорпионы. Три сонеты Шекспира. Не рисуй черта на стене. Двадцать один день следователя Леонова. Кольт одиннадцатого года
Шрифт:
— Подари мне обложку, Андрей. Я кусок с заглавием отрежу, а Грейс О’Келли под стекло положу. — Алик рассматривал соблазнительную, цветную, хорошо обнаженную, талантливую артистку.
— Алик, тебя один товарищ спрашивает! — крикнула из-за двери секретарша Маша.
Алик пошел открывать.
— Подожди! — Андрей спешно заметал следы.
— Готов? — спросил Алик.
— Готов. — Андрей сдул остатки пепла со стола. — Открывай.
В коридоре отчетливо стучали каблуки. Стук прекратился у их двери. На пороге стоял Владлен Греков, одноклассник Алика.
Они устроились на скамейке у Чистых прудов. Алик длинно плюнул в воду с остатками льда и спросил у Владлена:
— Ну, и что ты теперь, после демобилизации, собираешься делать?
— Собираюсь с тобой посоветоваться, — ответил Владлен.
— Нашел советчика. Я сам себе не знаю, что посоветовать.
— Другому — легче, Алик.
— Пожалуй. Что ж, излагай варианты.
— Предлагают ГВФ. Курсы годичные, и — вторым пилотом.
— Что думать-то? Твое дело, твоя профессия.
— Надоело.
— Надоело летать?
— И летать. А главное — подчиняться.
— Командовать, значит, хочешь.
— Обосноваться для начала хочу на перспективном месте.
— Пока, — догадался Алик. — А командовать — потом.
Посмеялись. Владлен глянул на Алика, приступил осторожно:
— А если к вам, в газету?
— Прямо вот так, сразу? А что ты умеешь?
— Во-первых, кое-что умею, публиковался в «Красной звезде». А во-вторых, что, хуже тебя?
— Не хуже, Владик, не хуже, успокойся. Но ведь кое-какое образование, призвание там, опыт, наконец, не помешали бы, не находишь?
— А-а! — Владлен презрительно махнул рукой. — Я, когда тебя искал, к Сане Смирнову заходил. А что, если в милицию?
— Там пахать надо.
— Вот Санятка пусть и пашет, а я сеять буду.
— Разумное, доброе, вечное? — холодно уточнил Алик.
— Ладно, ладно. Если что — поможешь? В университет поступать, или куда…
— Если что — помогу. Если смогу.
— Я на тебя надеюсь, Алик. А вообще, как жизнь?
— Работаю. Детей ращу.
— Как ты детей растишь, я знаю. Вчера с Варварой тебя два часа ждали. Я не дождался.
— Не догулял я свое, Владька.
— А кто догулял? Я тут с одной познакомился, многообещающая дамочка.
— И что обещает?
— Папу.
— Тогда женись.
— А что? Кстати, на свидание к ней опаздываю. Так мы договорились, Алик?
— О чем?
— Поможешь, если что, — Владлен протянул Алику руку.
Встал и Алик. Дел — по горло, надо было срочно сдавать в номер материал о первенстве Москвы по вольной борьбе, на котором он не был.
К десяти утра все подтянулись. Майор Смирнов оглядел своих орлов. А орлы — его. С чувством собственного достоинства: поработали с толком, есть что сообщить.
На этот раз Иванюка-младшего вели вплотную, не стесняясь. Без пяти двенадцать дружно вышли из метро и стали прогуливаться. Погуляли минут десять. Надоело. Зашли в знаменитую воблой пивную, подождали, пока Иванюк-младший удовлетворит неизбывную тягу к бочковому пиву.
Потом опять гуляли. Гуляли по Житной, прошлись мимо кинофабрики Ханжонкова, мимо кинотеатра «Буревестник».
Не давали ногам покоя до часу дня. Стало ясно, что Цыган не придет. Тогда Сергей Ларионов распустил команду по домам.
Один припрятался у подъезда, а второй с Казаряном гостевал у Евдокии Григорьевны. Молчаливый хваткий паренек скромно сидел в углу за дверью и слушал, о чем тихо говорят Казарян и хозяйка. А те уже переговорили и о политике, и о врачах-убийцах, о Лидии Томащук, об отсутствии снижения в этом году цен, о запрещенных законом абортах. Потом все трое безнадежно молчали. В двадцать один тридцать Евдокия Григорьевна глянула на наручные кировские, кирпичиком, часы и вздохнула:
— Не придет сегодня.
В двадцать два пятнадцать Александр Смирнов посмотрел на Ларионова, посмотрел на Казаряна и спросил уныло:
— Ну, и что можете доложить?
— Прокол, — признал Казарян.
— Причина? — Смирнов откинулся в кресле, приготовился слушать, а слушать особенно было нечего. Только Ларионов наконец предположил:
— Иванюк маячок выставил.
— Не думаю, — возразил Казарян, — я его замкнул прочно.
— А если? — не сдавался Ларионов.
— А если — тогда мне башку отвинтить следовало бы.
— Твоя отвинченная башка без надобности, — ворчливо заметил Смирнов. — Решать надо, что делать дальше.
— Раз леску оборвали, значит, ушли на дно, — предположил Казарян. — Бреднем орудовать следует. Облавой по хазам.
— Хлопотно, долго и не особенно результативно, — оценил предложение начальник отдела. — Сережа, а твои осведомители — как?
— Попробую, но особых гарантий дать не могу.
— Есть еще шофер Альберт Шульгин, — напомнил Казарян и хотел было развить идею, но его перебил длинный телефонный звонок — внутренний. Смирнов снял трубку.
— Здравствуйте, Лидия Сергеевна! — счастливо улыбаясь, будто Болошева могла его видеть, провозгласил Александр. — Ну, наше дело такое сыскное — по ночам суетиться, а вы-то что так задержались? — Помолчал, слушая. — Если успешное, то рад за вас. Ну, а если для нас — то просто счастлив, — положив трубку, сообщил то, о чем Казарян и Ларионов уже догадались. — Болошева к нам идет.
…Лидия Сергеевна остановилась в дверях и с плохо скрытым торжеством объявила:
— Отыскался след Тарасова!