Скотство и чуть чуть о плохих грузинах
Шрифт:
– Мосье Всеволод бизнесмен из России, он говорит по английски и интересуется автомобилями, американским кино и светской жизнью голливудских кинозвезд.
Сказав все это, она ласково улыбнулась всей честной компании и исчезла, пообещав наведаться еще разок и проверить, насколько дамам и господам интересно вместе.
Дамы, Патриция – оказавшаяся инженером химиком из Пенсильвании, Ольга, чистая немка и домохозяйка из Ганновера, Морин – специалистка по компьютерной графике из Рейкьявика (Сева к своему позору, не знал в какой это стране) были до прихода в Мэд совершенно не знакомы, и спасибо маршалам, что им тут не дали скучать и избавили от позорной стыдной неловкой необходимости самим заводить разговор с незнакомцами в баре, как это делают проститутки.
Кстати, Бернар, как звали негра, был единственным французом во всей компании. Но он тоже был в Париже проездом. Типа что-то вроде как по делам фирмы.
Благодаря тому, что Анна-Луиза хорошо представила Севу, сказав про его интересы, сразу завязался разговор. Выдумывать ничего не стали, а принялись говорить о том, что знает и чем пользуется каждый – об автомобилях. Все с интересом (не каждый день встречаешь живого русского), принялись расспрашивать Севу, на чем ездят россияне? Какие авто они предпочитают? Что могут позволить себе простые рабочие? И на чем разъезжают по Москве новые хозяева жизни?
Для такой темы, как автомобили, Севе вполне хватило его скромных институтских познаний английского.
– Ай хэв биг джип тойота-лэндкрузер, – рассказывал он улыбчивым дамам, и жестами рук помогая себе, как это делают, когда рассказывают что-либо маленьким детям, Сева показывал руками, как он крутит руль и как переключает механическую коробку передач.
Дамы и негр пили "кир", то есть по-французски – "киряли". Сева уже знал этот чисто французский напиток, представляющий из себя безобидную смесь кассиса с красным вином. Себе он заказал бокал пива хенникен, предложив всем на всякий случай по рюмке русской водки.
Дамы со смехом отказались, изобразив глазками благоговейный восторг, какой любая европеянка испытывает от русской брутальности.
Беседа текла, время шло.
Анна-Луиза не соврала, она и правда пришла через пол-часа и поинтересовалась, не скучно ли дамам и господам?
Им не было скучно. Они уже поговорили о машинах и стали говорить о том, какие дома строят себе богатые русские… Причем, Сева опять руками показывал, какие высокие у них потолки и какие широкие пространства между стенами.
Потом Сева понял, что было бы, если бы Анна-Луиза выяснила, что компания не склеилась.
Она бы непременно перетусовала бы людей, уведя кого-нибудь в другой кружок общения, где веселье сложилось и состоялось, и приведя взамен кого-нибудь с менее кислой рожей.
Но кстати, Сева оказался таким востребованным, что маршал Анна-Луиза все же извинившись перед Морин, Ольгой, Патрицией и Бернаром всеже забрала и увела Севу от них, потому что еще одна компания молодых женщин из Австралии очень хотела пообщаться с англоязычным русским.
Так Севу и перебрасывали всю ночь от стола к столу, от компании к компании. Он здорово "накирялся", перезнакомился с хреновой тучей народу и совершенно не устал от общения.
– Обязательно введу у себя в клубе эту систему знакомств! – сам себе пообещал Сева.
И обещание выполнил.
В результате настоящего кастинга из десяти дипломированных психологов отобрал двух девушек приятной наружности, манерами и знанием языков.
Девушек звали Надя и Настя.
Они должны были знакомить одиноких посетителей, сбивая из них компании.
– Не самим с ними знакомиться, чтобы потом оказывать им сексуальные услуги, – пояснял Сева Наде и Насте, – а знакомить людей, подсаживать друг к дружке, тусовать, образовывать компании…
Однако, девчонкам по началу было трудно.
Не привыкла наша публика к такой форме обслуживания, чтобы кто-то организовывал их одиночество.
И в девяти случаев из дести, вопрос маршала-психолога, – не хотите ли подсесть в компанию новых друзей и познакомиться с кем-нибудь? – посетители истолковывали как предложение сводницы – познакомить их с проституткой…
Поэтому случались и казусы.
Но Сева велел девчонкам продолжать свою работу, мол время свое возьмет, люди привыкнут, люди и не к такому привыкали.
– Ты знаешь, кто приедет? – спросил Сева Максима, когда тот уже переоделся и нацепил на грудь свой позолоченный гениталий.
– Кто?
– Володя Брэм с Алисой, вот кто! – не скрывая желания ошарашить своего арт-директора, ответил Сева, – мне сейчас звонил Гриша, его просили показать Брэму типа самого модного у нас в Питере клуба, так вот он с Алиской сюда к нам наведается, так что, ты уж не подведи.
– А что я? У меня все всегда деголяс, – ответил Максим, – не в первый раз крутизну московскую принимаем, и не такие бывали.
– Ну-ну, – придержал Сева, – я понимаю, у тебя с Алиской свои счеты, но Брэм это московское телевидение, ты же мечтал об этом, не так ли?
– Я мечтаю о том, чтобы сделать вообще эпохальное знаковое явление культуры, – сказал Брэм, – как Лиознова сделала "Семнадцать мгновений весны", как Говорухин сделал "Место встречи изменить нельзя", как Рязанов – "Иронию судьбы и с легким паром", как Гайдай "Ивана Васильевича" и "Бриллиантовую руку", чтобы даже когда я умру и через двадцать лет, мою программу или моё шоу, или мой фильм показывали народу в праздники, и чтобы мое имя было запечатлено в русской культуре двадцать первого века, как отпечатки ног, рук и всего иного на аллее кинозвезд в Голливуде.
– Но ты же не кинорежиссер, – возразила Алиса.
– Да, но телевидение теперь это больше чем половина всей культуры со всеми остальными жанрами, потому как телевидение это вообще всеобъемлющее всё!
– Ну, и что ты хотел бы сделать?
– Шоу, придумать шоу, которого еще никто не придумал, – сказал Брэм, – вот есть уже такие шоу, без которых невозможно представить себе нынешнего телевидения, например КВН или Поле чудес, правда ведь? И все будут всегда помнить, что КВН это Саша Масляков, а Поле чудес, это Влад Листьев… Так и я, хочу придумать эпохально знаковое шоу.