Скотство и чуть чуть о плохих грузинах
Шрифт:
– Я обязательно сам пойду вверх по нарастающей, – уверенно и с каким-то подсмотренным в ранних фильмах Герасимова пафосом, – я обязательно пойду вверх, и обязательно по нарастающей, ты поняла? Я за этим сюда и приехал.
– Да ну тебя в жопу, – икнув, сказала Тина и тихо сползла под стол.
– Опять Тинка нанюхалась и нажралась, как свинья, – посетовал парень из службы безопасности клуба, подхватив бесчувственную Тину под мышки, и вытаскивая ее, – ей два коктейля норма, больше ей нельзя, у нее аллергия начинается.
Максим подошел
– Я вообще-то Валентина, но если по нарастающей, то можно поехать ко мне, – ответила девица.
А в аквариуме, девушки-ныряльщицы совсем близко-близко подплывали к акульим жабрам, буквально прикасаясь своими титечками к кровожадно-глупым носам морских убийц.
Сценарий непристойного Максима писала группа Сёмы Израйловича. Сёма брал по пятерке за сценарий. За пятнадцать машинописных страничек формата А-4 пять тысяч долларов, то есть, по триста долларов за страницу.
– Чтоб я так жил, – сказал на это Максим, припомнив, как когда-то за такую сумму он сбривал себе усы.
– Знаешь, Максимка, – едва успев познакомиться с Тушниковым, но уже вовсю разыгрывая с ним братско-панибратские московские отношения и как бы от этого ласково обнимая его за талию, говорил Сёма, – один мой учитель, старый еврей, говорил мне когда на дворе еще были советские времена, – Сёма, делай все что угодно, чтобы только не работать физически, потому как физический труд угнетает.
А его сын Боря, с которым я учился в школе, говорил мне, что если бы он мог кончать червонцами, то мастурбировал бы с утра до вечера.
В группу Сёмы входили его родственники, дочка, племянница родная и племянница двоюродная. Все они были филологи-русисты, все закончили МГУ и умели шустро пальчиками по клавиатуре. Используя заковыристую лексику компьютерных клубов и наркотических притонов, три эти девочки за ночь писали все диалоги, перекладывая и адаптируя под эту лексику все те одесские остроты и весь тот одесский юморок, коим располагал их папа и дядя Семен Михайлович Израйлович.
Но главным теневым идеологом шоу – была Тина.
Именно она договаривалась со звездами, которых перед телекамерами потом раздевал непристойный Максим, и именно от того, с кем на следующую неделю договорилась или еще только договорится Тина, зависело все. От декораций и костюмов, до набора одесских острот и музыкального сопровождения.
Тимур с Исмаилом ведали наличкой. Как только у Тины возникала какая-то проблема, она шла к Тимуру, тот посылал Исмаила на дачу к Зурабу Ахметовичу, потом они оба куда-то исчезали, и к вечеру появлялись со спортивной сумкой полной денег.
– Водочное бабло, – бурчал режиссер Коля Малохонин, пересчитывая перепавшие ему наличные – известное дело, у них ликеро-водочные заводы в Ингушетии, а здесь на Москве вся
– Ты меньше бубни, – одергивала Колю Тина, – лучше покажи, чего за ночь ваша гениальная компьютерная графика нарисовала.
Пошли в монтажку смотреть заставки, флэшки и отбивки, заказанные Тиной для новой программы Максима.
– Это хорошая, – кивала Тина, просмотрев десятисекундную заставку, – а эта говно, и эта тоже говно, – с небрежным равнодушием жуя фильтр незажженной сигареты, сказала Тина, – вам бабла немеренно отсыпают, а вы тут сопли жуете и ничего нормально креативного не можете родить.
– А Алиске Хованской понравилось, – обиженно возразил Коля Малохонин.
– А на хрена вы этот материал Алиске показывали? – возмутилась Тина, – у нее своя поляна, а здесь поляна не ее. Я Тимуру скажу, он вам сделает холокост.
– Так, а я думал, что если хозяин один, то и команда одна, – виновато пожимая плечами, неуверенно промямлил Коля, – вас тут хрен поймешь.
Тина вынула изо рта уже несладкую жвачку, прилепила ее под краем монтажного стола и ничего не сказав, вышла из монтажки.
– Вот коза! – воскликнул спец по компьютерной графике Леня Исаков, когда за Тиной затворилась дверь.
– Ясное дело, сука, – грустно кивнул Коля Малохонин, – но все равно переделывать придется, добавил он, сочувственно положив руку Ленечке на плечо.
А сука и коза Тина Демарская тем временем уже портила настроение другой паре мужчин.
– Вы мне обещали "Таджикскую девочку"? Где она? – явно получая удовольствие от того, что все более заводится в собственном гневе, кричала в трубку Тина, – а то что вы мне предлагаете, это полная лажа и отстой, нахрен мне ваша группа "Грузинский студент-антифашист"?
Максиму не было слышно, что на другом конце эфира отвечали заведено-разгневанной Тине, но он мог представить это себе, что говоривший с нею администратор тоже не в себе.
– Вы мне "Таджикскую девочку" давайте на завтра, а на послезавтра Анну Лиске, как обещали, а вашего "Грузинского антифашиста" себе в жопу засуньте.
"Таджикская девочка" выступала как-то у Максима в клубе на Сызранской, и это была его идея пригласить трио сексапильных девчонок, хит которых "Ты-ты-ты меня-меня-меня" крутился теперь на всех радиостанциях.
Раздеть на камеру этих томно-отвязных сексапильных девчушек было неплохой идеей, что стала бы фишкой пятничного шоу Неприличного Максима "Раздень звезду".
Кстати, когда обсуждали название шоу, Тина предложила не "Раздень звезду", а "Покажи звезду". А режиссер Коля Малохонин даже заставочки компьютерной графики придумал красивые и броские, с двусмысленным слоганом – "Раздень звезду, покажи звезду".
Но Тимуру и Исмаилу не понравилось и они звонили Зурабу Ахметовичу. Так что, названием шоу оставили скромную первую половину от задуманного Колей.