Скованные одной целью
Шрифт:
– Писал, – ответил Вильнев уже спокойней. – Но ведь восемь человек за пять дней. Не слишком ли? Как хоть это было-то?
Синявский закурил. Без спроса. Хоть и понимал, как отнесется к этому организм Вильнева, два дня как вышедший из запоя.
– Вначале, – начал он отчитываться, – одного подстрелили. При загадочных обстоятельствах. В общем, было так. Рябчук заметил ночью, как какой-то хмырь перелез через забор. С сумкой. Потом выяснилось, что этому хмырю уборщица нога давала. Для пирожков. Давно уже давала. Лавочку они организовали…
– Разобрались? – перебил Вильнев.
– Да, с ней разобрались. Пока ещё вакансия. Так вот, Рябчук за ним. Стрелял два раза. Потом тишина. Потом опять выстрелы. Селиванов пошел посмотреть. И нашел два трупа: Рябчука и этого хмыря. И сумка валяется. А пистолета нет. В общем, непонятно.
– Так, дальше.
– Через день дежурили Юрлов с Колеватовым. Ну, и средь бела дня. Фургон подъехал к воротам. Не открывают. Шофер в сторожку. Никого. Вышел за забор, а эти лежат, готовые. Пропали Макаров с Калашниковым.
– Так, – мрачно сказал Вильнев, – трое. Дальше.
– Через день, – продолжил Синявский скорбный рапорт, – в восьмом часу вечера позвонил кто-то. Так, мол, и так. На берегу Яузы двое ваших лежат. Приехали – точно! Двое. По две дырки в каждом.
– Очень хорошо, отлично! – на Вильнева напала какая-то нездоровая веселость. – Пятеро! И, значит, тоже пушки забрали?
– Да, забрали.
– Так, может, им лучше детские пистолетики выдавать? – зашелся в смехе и угрожающе побагровел Вильнев. – Дешевле, блин, получится. А толк тот же самый!
– Я же сто раз уже говорил, – ещё более твердо глядя в глаза, сказал заслуженный майор, – платить надо людям. Только тогда толк будет.
– Ладно, теперь я тебе про трех оставшихся расскажу, – мгновенно посерьезнел менеджер. – Ты куда, козел рогатый, попер?! Куда, я тебя спрашиваю?!
– Не понял!
– Что, не понял?! Меня, значит, дураком считаешь! Ты зачем на конюшню попер на хер?!
– Ах, какой ты осведомленный! Да, хочу свое дело открыть! Отберу конюшню и буду бабки наваривать. Или ты считаешь, что пять штук – это для меня нормально? Что я за эти вонючие пять штук должен ещё и твой зад прикрывать? Отвечать на письма хозяина, когда ты в запой уходишь? Это, блядь, нормально?!
– Нет, конечно, это ненормально, – сбавил обороты Вильнев. – И я постоянно хозяину напоминаю.
– А что толку-то?!
– Ладно. Из резерва добавляю тебе три штуки. Нормально на первых порах?
Синявский промолчал.
– Но и ты пойми, что не туда на хрен суешься! Ты знаешь, что там у них когда-то выступала Елена Петушкова? Олимпийская чемпионка по выездке. Знаешь, что тогда Путин пацаном был? И кумиры детства – это, блин, на всю жизнь. Представляешь, чем это может закончиться?
– Чем? – без особого интереса спросил Синявский.
– Они стукнут Путину, что наезжают на спортклуб, за который выступала прославленная Петушкова. И Путин пришлет сюда, блин, бронетанковую дивизию! И всё! Тут, майор, гораздо страшней, чем в Афгане будет! Согласен со мной?
– Ладно, убедил.
– Ну вот. А эти трое отморозков, которых конники завалили, и хрен с ними. Больше туда не суйся. Кстати, вы их забрали?
– Нет, у меня народу не было. Наверно, те закопали.
– Ну, и ладно. Главное, чтобы мы с тобой живы и здоровы были. Иди и работай!
Василий радовался, как ребенок. Василий захлебывался отраженной от трубки акустической волной. Василий ликовал, как сперматозоид, увидевший свет в конце туннеля. Словно только что выиграл Пардубицкий стипль-чез.
Всего же навсего он рассказывал Танцору о том, как вчера ночью они, то есть спортсмены-конники, а также конюхи и два охранника, завалили троих быков из «Нирагонго». Расписывал в подробностях: как те вошли, что сказали, что и как им ответили, как те залупились, как начали вытаскивать пушки, как их опередили, какой был грохот, как они корчились, как затихли потом, как их оттащили в укромное место, какую яму выкопали, как туда их скинули и засыпали. На хрен!
– Значит, теперь у вас стволов прибавилось? – спросил Танцор.
– Да, Макаров и два Калашниковых. Теперь мы сила!
– Да, конечно. Можете теперь банки грабить.
– Ну, уж ты скажешь!.. – возмутился Василий.
– Я к тому, – с расстановкой отрезвляюще проговорил Танцор, – чтобы вы выкинули из головы свои щенячьи радости! Что, если они все к вам подвалят? Что получится? Об этом ты подумал?
– Так, а кто же нам посоветовал? Разве не ты? – недоуменно ответил Василий. – Ты, что ли, это знал заранее?
– А ты, конечно, не знал! В общем, так. Я все это говорю к тому, чтобы вы там не расслаблялись. Война только начинается. И надо всегда быть наготове. Понял?
– Понял, – уже более спокойно ответил Василий.
– Постоянное дежурство, круглосуточное. Минимум семь стволов наготове. А гулять потом будем!
– Слушай-ка, дитя мое, алмаз моей души, – сказал Танцор, положив трубку, – а не погулять ли нам? Погода просто на ухо нашептывает! Где-нибудь на природе пивка попьем, воздухом подышим. А?
– В Сокольниках, что ли? – отозвалась Стрелка, гробящая здоровье у монитора. – Меня туда как-то не тянет.
– Да мало ли в Москве мест? Например, Измайлово, Лужники. Заодно Следопыта вытащим, Деда. Годится?
– А этих зачем?
– Как это зачем? Должны же мы собраться вместе и обсудить ситуацию.
– А от Деда какой прок?
– Должен же и он быть в курсе. Как-никак у него двадцать пять процентов акций нашего безумного предприятия. Согласна?
Стрелка согласилась.
Танцор вызвонил Следопыта.