Скрипка Льва
Шрифт:
Все это произвело на меня глубокое впечатление, но было лишь слабым отголоском той Италии второй половины шестнадцатого века, в которой скрипки Амати попадали в мир настолько музыкальный, что их совершенно новые голоса почти гарантированно встречали восторженный прием. В те дни итальянский полуостров был разделен на множество больших королевств, управляемых иностранцами, и маленьких герцогств, крошечных княжеств и мелких владений, принадлежавших нескольким итальянским семьям, боровшимся за власть. Из-за этой запутанной политической ситуации Италию постоянно раздирали войны. И все же, несмотря на кровопролития, эпидемии и голод, которые неизбежно сопровождали войны, итальянское общество было насквозь пропитано музыкой. В городах это чувствовалось повсюду. Нищие на углах улиц старались получить за своё пение мелкие монеты, а странствующие музыканты зарабатывали себе на жизнь, первыми узнавая новости, перекладывая их на музыку и исполняя за малую плату. Торговцы, ремесленники и отряды наемных солдат пели песни, которые позволяли отличать их друг от друга так же, как и инструменты их ремесел или униформа, соответствующая каждому сословию. Эти застольные, сословные или зажигательные патриотические песни естественным образом вписывались в шум городских таверн и сливались со звоном церковных колоколов на улицах. За городскими стенами отголоски этой музыки эхом разносились по полям, лесам и амбарам, где крестьяне песней, рожденной в этой местности, оживляли праздники и знаменательные события, облегчали тяжесть своих будней.
За массивными дверями городских дворцов скрипкам было легко найти общество, в котором люди следовали принципам идеала благородства, увековеченным в 1528 году в модном тогда романе «Придворный (Cortegiano)» Бальдассаре Кастильоне. В соответствии с образом главного героя идеальный придворный был разносторонне образован, играл на нескольких музыкальных инструментах, и поэтому скрипки стали ассоциироваться с успешными и богатыми молодыми людьми. Этим и объясняется, что музыка стала обязательной составляющей образования отпрысков состоятельных семей, и скрипку эти дети брали в руки уже в раннем детстве. В некоторых местах - например, в Венеции шестнадцатого века - люди, казалось, ценили музыкальность даже выше других видов грамотности – если в городе владели хотя бы одной книгой менее трети богатых купеческих семей, то практически у всех было, по крайней мере, два музыкальных инструмента в доме [5] . Одним из них часто была виола, бывшая долгое время излюбленным инструментом высших слоев общества. Однако в XVI веке эти большие инструменты с плоской головкой уступили свое привилегированное положение модной современной скрипке.
5
Patricia Fortini Brown, Private Lives in Renessance Vinice, Yele University Press, 2004, p.123.
Скрипки Амати, впервые изготовленные Андреа в Кремоне, оставались лучшими в мире более столетия и, как посланцы страны, они перемещались между блестящими дворами правителей разных частей Италии. И музыка была исключительно важным элементом триумфальных, аллегорических представлений и шествий, которыми правящие семьи прославляли свое величие. Дворы всех правящих семьей Италии взращивали культ великолепия, используя его как символ собственного могущества и мощи в противостоянии со своими врагами, в стремлении ошеломить или запугать своих подданных и убедить каждого в данном им Богом праве на власть. Бал, устроенный семейством Эсте в 1529 году, являет нам прекрасный образец роли музыки в магии великолепия. Яркое повествование об этом музыкальном празднике содержится в книге Кристофоро Мессисбуго под названием «Новая книга, в которой учат приготовлению всех видов пищи» (Libro nuovo nel quale s'insegna a far d'ogni sorte di vivanda), изданной в 1549 году. Будучи управляющим в доме кардинала Ипполито д'Эсте, Мессисбуго отвечал за организацию грандиозного пира, устроенного кардиналом в честь свадьбы своего брата с принцессой Рене, дочерью французского короля Людовика XII. Музыка, звучавшая во время трапезы, исполнялась оркестром под управлением Франческо делла Виола, придворного музыканта с символичным именем, и за свадебную музыку ему заплатили так же щедро, как и управляющему кардинала за организацию всего праздника. Торжества состоялись в 1529 году, то есть ещё до рождения современной скрипки. Отчет Мессисбуго служит прекрасным представлением загадочного семейства струнных инструментов, существовавших до революции, которую произвел Андреа Амати в Кремоне. Банкетные столы были накрыты в саду дворца кардинала Ипполито в Ферраре в окружении цветущих деревьев. Шестнадцать музыкантов находились под навесом, увитом зеленью, а с наступлением темноты слуги зажгли факелы среди деревьев и свечи на столах, накрытых белоснежными скатертями и украшенных сверкающим серебром, граненым стеклом, вазами с цветами и позолоченными сахарными скульптурами. Гостей ожидало восемнадцать перемен, каждая из которых состояла из нескольких блюд и сопровождалась музыкой, специально подобранной для того, чтобы оттенять вкус и аромат каждого блюда, а ещё их развлекали пением, жонглированием, выступлениями акробатов, карликов и танцоров. Оглушительная музыка трех тромбонов и трех корнетов сопровождала появление гигантского осетра, украшенного фамильным гербом и подававшегося блюда с чесночным соусом в качестве первого, в то время как икра щуки, зажаренная с апельсинами, корицей и сахаром и усыпанная крошечными голубыми цветками огуречника, подавалась под нежное звучание флейты и гобоя. Французская выпечка, артишоки, моченые яблоки и пироги с устрицами — это тема виолы, трех волынок и трех флейт, а вот жареные кальмары, раки во французском соусе и макароны alla Napoletana воспевались солистами в костюмах крестьян, якобы вышедшими на покос. Гостям, которые, вероятно, были переполнены впечатлениями, предложили чаши с ароматизированной водой для умывания рук перед восемнадцатой переменой блюд. Когда подали груды фисташек, кедровых орехов и семян дыни, миски с засахаренными апельсинами и цедрой лимона, мороженое и нугу, гостей ублажало пение струн шести альтов и цитрона, маленькой скрипки из тех, что используют учителя танцев, когда демонстрируют ученикам элементы танца.
Скрипки Андреа Амати появились на свет спустя тридцать лет после этого великолепного музыкального праздника. Поначалу их можно было сравнить с мощными гоночными автомобилями, управляемыми новичками, поскольку ни музыканты, которые на них играли, ни композиторы, писавшие для них музыку, не имели ни соответствующих навыков, ни хотя бы понимания всех их возможностей, потому и не могли раскрыть их истинный потенциал. Первоначально на них исполняли музыку, написанную для ogni sorte distrumento. Когда композитор писал эти слова в верхней части партитуры нового произведения, это означало, что вы могли исполнять его на любых инструментах по вашему выбору. Однако через сорок лет после появления первых скрипок Амати из Кремоны композиторы уже начали писать музыку специально для них. Первым, кто должным образом осознал технические возможности скрипки, был Монтеверди с La Favola di Oleo, изящной композицией, созданной в 1607 году для герцога Винченцо Гонзага и его друзей в Мантуе. Представление сочетало в себе музыку с драмой, поэзией, танцами, нарисованными пейзажами и красивыми костюмами и получило название итальянская опера. В третьем акте Орфей пытается убедить Харона переправить его через реку Стикс, исполняя песню Tossente spirto. Аккомпанемент скрипки в этой запоминающейся арии стал образцом совершенства для скрипачей начала семнадцатого века. И все же за несколько последующих лет мастерство исполнителей настолько изменилось, что задачи, которые ставил перед ними Монтеверди, были доступны даже новичкам. Он снова подверг испытанию выразительность звучания скрипки в сцене боя на мечах в Combattimento di Tancredi e Clorinda в 1624 году. Здесь он использовал пиццикато (перещипывание струн), чтобы имитировать звон мечей Танкреда и Клоринды во время их смертельной схватки, и тремоло (быстрые и повторяющиеся ноты), чтобы имитировать их прерывистое дыхание. Эти приемы настолько усиливали драматизм сцены и ее эмоциональное воздействие, что и сегодня продолжают оказывать такое же действие, как и в старые времена.
Если вообразить карту распространения популярности скрипки в музыкальной культуре Италии, то станет очевидным, что поначалу она доминировала на севере. Одновременно с решительным продвижением скрипки Амати из Кремоны, увеличивалась популярность скрипок из других северных городов, таких как Брешиа, Мантуя, Феррара и Венеция. С распространением этого инструмента появилось много новой специальной скрипичной музыки. На нашей карте Венеция будет отмечена особым образом, потому что она была самым крупным издателем музыкальной литературы в Европе. В других городах - Риме, Милане, Неаполе, Флоренции и Ферраре - в шестнадцатом веке тоже были свои типографии и издатели, но Венеция была единственным местом, где издавались ноты, и по этой причине в период с 1530 по 1560 год здесь было напечатано больше нот, чем во всей остальной Европе [6] .
6
Elizabth M. Poore, Ruling the Market: How Venice Dominated the Early Printing World, Musical Offerings, vol. 6, no.I, Article 3, 2015, pp. 49-60. https:// bit.ly/2kpKmCk.
Уникальные условия, созданные в Венеции и способствовавшие процветанию музыкального издательского дела, стали настоящим подарком скрипичной музыке. У других городов не было достаточно средств, чтобы развивать этот новый, узкоспециализированный бизнес в конце пятнадцатого века, а у Венеции они были. Венецианские купцы всегда искали, во что бы вложить свои капиталы, будучи уверенными в том, что Республика создала правовую основу, гарантирующую справедливое вознаграждение для всех, кто желает вложить свои деньги в предприятия с высоким уровнем риска [7] . Они финансировали покупку дорогостоящего специализированного оборудования и обеспечивали высокую заработную плату мастерам, обладающим навыками дизайна и изготовления необходимых шрифтов, способным решить задачу правильного расположения нот на нотном стане во время длительного и дорогостоящего процесса получения двойного оттиска. В то время единственным способом печатать ноты было пропускать через станок одну и ту же страницу два или даже три раза. Сначала печатался нотный стан, а затем листы второй раз аккуратно прогоняли через типографский станок, чтобы можно было точно наложить на стан ноты, и в третий раз – разместить указания композитора. Однако, когда Амати приступил к работе, типографии в Венеции уже давно переняли технику печати с одним оттиском, изобретенную в Лондоне. Теперь новую музыку можно было издавать и распространять ещё быстрее, дешевле и в больших количествах, что в совокупности позволяло типографиям и издателям увеличивать свою прибыль и выходить на новые рынки. Новая музыка, написанная для скрипок, полная виртуозных оборотов, которые можно было исполнять только на этих инструментах, мгновенно разлетелась с печатных машин. Когда дело дошло до её распространения, Венеция снова оказалась идеальным местом: со времен средневековья город снабжал всю Европу товарами, привезенными из Азии, теперь по тем же торговым путям распространялась скрипичная музыка. Так Италия, как благотворной инфекцией, заразила скрипками и скрипичной музыкой всю Европу.
7
Ibid.
До того, как Амати сотворил чудо, создав изумительный инструмент, скрипачей очень редко можно было увидеть при дворе или в богатых домах. Никому в кругах рафинированных знатоков не нравился голос скрипки: одни считали его слишком приземленным, другие - слишком громким и грубым. Однако по мере того, как шестнадцатый век подходил к концу, все менялось. Социальный статус и скрипок, и их исполнителей повысился, и их уже принимали во всех слоях итальянского общества. К этому времени имя Амати было известно скрипичным мастерам и знатокам по всей Европе, и монополия Кремоны на торговлю была прочно закреплена.
Мои заметки об истории скрипки в Италии уже начали заполнять потрепанные страницы записных книжек, которые всегда были со мной в Кремоне. И стоит признаться, я даже начала верить в то, что смогу доказать настоящую ценность скрипки Льва.
Каждый вечер улицы Кремоны заполнялись студентами, разъезжающими толпами по городу на велосипедах. Смеясь и болтая, они беспечно перемещались по переулкам, словно стайки шумных птичек. Однажды вечером они увлекли меня за собой. Не могу припомнить ни одного другого города, в котором велосипедисты, пешеходы и водители так прекрасно сосуществовали – не возникало никаких конфликтов, когда мы рулили по тротуарам и по пешеходным улицам, несмотря на наше абсолютное пренебрежение дорожными знаками. Я бы оставалась в «стае» и дальше, но наши устремления были разными. Они ехали на вечеринку, а я была своего рода паломником на велосипеде, сосредоточенным на посещении святых мест Кремоны, то есть мастерских, где делают скрипки, и выяснению всего, что могла, о давних предках скрипки Льва. Точнее, я должна была бы это делать, но почувствовала голод, отделилась от кавалькады и нырнула в поисках пищи в дверь небольшого ресторанчика. Свою ошибку я поняла, как только дверь за мной закрылась, потому что оказалась в глубоком темном подвале-клубе. «Bonsoir, - сказал мужчина за стойкой, и, что еще более удивительно - добро пожаловать на вечер бразильской музыки». Я прошла в залитый солнечным светом двор клуба, где фиговое дерево было увешано проволочными скульптурами, которые раскачивались на ветру. Устроившись за столиком, я наблюдала, как в небе проносятся стрижи, а музыканты с тамбурином и гитарами начали собираться за своим столом.
Сидя в компании с одним лишь бокалом вина, я удивлялась, что и клуб, и люди в нем шли в ту ночь против великих классических традиций скрипичной музыки Кремоны. Странным образом это заставило меня задуматься о Николо Амати, чей дед Андреа положил начало изготовлению скрипок в городе, установив традицию, которую неукоснительно поддерживали отец Николо Джироламо и его дядя Антонио. Николо родился в 1596 году и стал еще одним бунтарем, потому что он был первым в семье, который пересмотрел конструкцию скрипки деда, создав более крупный инструмент, известный нам как скрипка Grand Pattern. Он стал набирать для работы в боттеге сторонних людей, нарушив тем самым традицию привлекать к изготовлению скрипок только членов семьи, и во многом оказал большое влияние на будущую историю скрипичного производства в Европе. И, как будто этих двух достижений было недостаточно, Николо стал одним из первых и самых влиятельных наставников в истории лютерии.
Николо было около двенадцати лет, когда он начал учение у своего отца Джироламо в мастерской, примыкающей к старому дому семьи Амати в городском приходе Сан-Фаустино. Джироламо выкупил дело у своего много старшего брата Антонио в 1588 году, и с тех пор работал со своими двумя зятьями, Винченцо Тили и Доменико Монегини. Теперь к ним присоединился Николо, и в девятнадцать лет он уже работал с отцом над созданием инструментов, которые они продолжали выпускать под маркой «Братья Амати», хотя Антонио не стало ещё в 1607 году. По мере того, как его мастерство и уверенность в своих силах росли, Николо начал экспериментировать с классической скрипкой Амати, меняя её размеры, углы изгиба на верхней и нижней деках и формы краев. Кроме того, он взял клен для тыльной стороны своих инструментов, древесину с более выраженным узором, или «пламенем», чем у более простой древесины, традиционно использовавшуюся его родственниками. К 1620 году Николо стал полноценным мастером и возглавил боттегу Амати. О высокой репутации семейной мастерской мы узнаем из письма немецкого композитора Генриха Шютца курфюрсту Саксонии. В 1628 году Шютц посоветовал своему покровителю как можно скорее заказать две скрипки Амати и три альта. Почему? «Потому что, когда этих производителей не будет, - предупредил он, - скрипки такого качества будут недоступны» [8] .
8
David Schoenbaum, The Violin: A Social History of the World's Most Versatile Instrument, Norton, 2013, p. 26.