Скрипка Льва
Шрифт:
Покинув дом Амати, Андреа Гварнери и его жена вернулись в свой старый дом на площади Сан-Доменико, 5. Как и семейство Амати до них, Гварнери оставались в том же доме и мастерской более века. Площадь Сан-Доменико находилась в центре района, известного как Изола. Вскоре к Гварнери присоединились и другие мастера, и Изола превратилась в квартал ремесленников, где скрипичные мастера жили рядом с краснодеревщиками, плотниками, резчиками, мастерами по изготовлению футляров для скрипок и мастерами фурнитуры. Здесь же находились магазины, торгующие маслами и смолами для приготовления скрипичного лака. Настоящую славу семейству Гварнери принес сын Андреа Джузеппе. К 1730 году все знали его по прозвищу Гварнери дель Джезу (Гварнери-Иисус) из-за маленькой эмблемы, напечатанной после имени на его этикетках. Это был миниатюрный крест, увенчанный буквами IHS, первыми тремя буквами греческого слова «Иисус». Сейчас его скрипки почти так же ценны, как и скрипки Страдивари, но так было не всегда. За свою чуть более двадцатилетнюю карьеру у Гварнери дель Джезу было несколько богатых клиентов,
Гварнери дель Джезу никогда не считал себя конкурентом Страдивари - старика, который ко времени его рождения уже лет двадцать жил на площади Сан-Доменико, 2. Скрипки Гварнери не пользовались особым спросом при его жизни, но в начале девятнадцатого века один из инструментов Гварнери дель Джезу попал в руки итальянского виртуоза Николо Паганини, и это стало началом новой главы для Гварнери, хотя и посмертной. Говорят, что ту скрипку Паганини подарил в начале 1800-х годов владелец театра в Ливорно, где он должен был выступать [11] . Паганини сразу переключился на новую скрипку, гастролируя с ней по всей Европе. Гармония инструмента и исполнителя вызывали трепет и ужас у других музыкантов. Слишком завистливые, чтобы признать, что Паганини был просто лучшим скрипачом, которого мир когда-либо слышал, многие приписывали совершенство в игре его скрипке, и, как следствие, спрос на инструменты дель Джезу так быстро рос в течение 1830-х годов, что вскоре не уступал спросу на скрипки Страдивари.
11
Toby Faber, Stradivarius: Five Violins, One Cello and a Genius, Macmillan, 2004, р.119.
Сегодня нет никакой возможности посетить старые дома Страдивари или Гварнери, потому что их снесли в 1930-х годах. Однако вы можете так же, как это сделала я по приезде, дойти до дома в дальнем конце Корсо Гарибальди, где Страдивари начал свою карьеру, переехав сюда, после женитьбы в 1667 году. В наши дни первый этаж этого старого дома занимает магазин посуды, принадлежащий паре, которая, очевидно, смирилась с визитами таких паломников, как я. Могла ли я осмотреться? Да, могла, но, когда они собрались закрываться, мне пришлось быстро пройти по узкому коридору между длинными стеллажами с яркими цветными тостерами, кофеварками и необычными открывалками для бутылок на выход. Увы, больше мне рассказать не о чем! Не многим лучше было и наверху, где я нашла одну из крытых террас - секкадуру, которые практичные строители домов в Кремоне соорудили для сушки белья. У Антонио и Франчески было шестеро детей, и пока они все жили здесь, Страдивари постоянно совершенствовал свое ремесло. Это было неспешное начало карьеры, сделавшей его колоссом скрипичного мастерства не только в Кремоне, но и во всем мире, и почти через триста лет после смерти его имя все еще на слуху.
Я только-только присела на террасе, как владелец магазина уже поднялся наверх и сказал, что они закрываются. Он обратился ко мне с деликатностью, которую обычно проявляют, прерывая чьи-то молитвы, но ему не о чем было беспокоиться. Мне всего лишь стало любопытно, оставляла ли Франческа пространство между подгузниками на бельевой веревке, чтобы Антонио мог повесить свои недавно покрытые лаком скрипки для просушки.
Семья Страдивари переехала из своего старого дома на Корсо в 1680 году. Их новый дом на площади Сан-Доменико, 2 находился в самом сердце района скрипичных мастерских, в двух шагах от дома Гварнери под номером 5 и недалеко от дома Амати в Сан-Фаустино. Набросок дома можно увидеть в книге о жизни и творчестве Страдивари, написанной известным лондонским торговцем скрипками и реставратором У. Генри Хиллом и его сыновьями Альфредом и Артуром [12] . На рисунке 1870-х годов изображено элегантное трехэтажное здание с витриной на первом и балконом на втором этаже. На первом этаже за витриной был магазин-ателье портного, а этим помещением располагались кухня и гостиная, как и во времена Страдивари. Наверху было достаточно спален, чтобы вместить одиннадцать детей, которых ему родили Франческа и вторая жена Антония Замбелли. Возможно, именно такое количество детей в доме заставило его сделать летней мастерской секкадуру, типично кремонскую особенность - крытую террасу на крыше или чердак с открытыми стенами. В любом случае, добраться туда можно было только по стремянке с третьего этажа, что, отгораживало Страдивари от большей части повседневной суеты семейной жизни с маленькими детьми.
12
W. Henry Hill, Arthur F. Hill and Alfred E. Hill, Stradivari, His Life and Work (1644—1737), Dover, 1963, p. 13.
В этом шатком сооружении Страдивари создал множество своих скрипок, и, возможно, среди них был маленький и изысканно украшенный инструмент «Страдивари», который я видела в музее Эшмола в Оксфорде. Датированный 1683 годом, он был заказан одной из самых влиятельных семей Италии д'Эсте сразу после переезда мастера на площадь Сан-Доменико. Завиток и обечайки этой скрипки покрыты инкрустированным узором из нежных листьев и волнистых усиков, изгиб отмечен ярким узором из кругов и ромбов цвета слоновой кости, а на пуговке помещена мерцающая перламутровая звезда. Это была работа непревзойденного мастера, уже готового выйти из тени Николо Амати и стать главной достопримечательностью Кремоны.
После переезда Страдивари в мир иной ушли его единственные реальные соперники: Якоб Штайнер, еще один ученик семьи Амати, ставший самым значительным мастером австро-германской школы, умер в 1683 году, а 1684 году за ним последовал его бывший наставник Николо Амати. Мир лютерии вступил эпоху Страдивари, которая продлилась пятьдесят лет. К этому времени мастер достиг апогея своих способностей. Он вырезал эфы, врезал линии пурфлига и вытачивал с безупречным мастерством завитки. Он выпускал инструменты, непревзойденные по безупречности оформления и элегантности. Его скрипки были созданы, чтобы удовлетворить виртуозов, исполняющих произведения таких композиторов, как Арканджело Корелли, Томазо Альбинони и Джузеппе Торелли, чья музыка была сложнее и смелее, чем все, что было написано раньше. Это было пространство Страдивари, в котором он экспериментировал с различными формами и корректировал детали дизайна до тех пор, пока не создал инструмент с достаточно мощным голосом, не теряющимся на фоне звучания полноценного концертного оркестра. Примерно в 1690 году он начал производить свои собственные скрипки Grand Pattern, но не прекратил экспериментировать с новыми моделями, а в 1700 году вернулся к более короткой и узкой конструкции, с которой музыкантам было легче обращаться. Только в 1704 году Страдивари нашел модель с тембром и акустикой, удовлетворяющую его до конца долгой жизни.
Страдивари работал вместе с двумя сыновьями от первого брака: Франческо, помогавшего ему в мастерской, и Омобоно, занимавшегося большую часть своего времени переговорами и продажами. Страдивари не передал им ген долголетия, и оба его сына умерли в течение шести лет после смерти своего отца. Франческо оставил содержимое мастерской своему сводному брату Паоло, младшему сыну Страдивари от второго брака. Завещание включало почти сотню скрипок, большинство из которых были незаконченными, и в 1746 году Паоло обратился к мастеру Карло Бергонци с просьбой довести работу над этими инструментами до конца. Бергонци с женой и детьми переезжает на площадь Сан-Доменико, 2 и с помощью своего сына Микеланджело приступает к вырезанию недостающих завитков, подгонке подгрифков, душек и колков.
Хотя к середине 18 века скрипки производили по всей Италии, смерть Антонио Страдивари в 1737 году ознаменовала конец золотого века скрипичного дела в Кремоне. Но даже гораздо большее количество мастеров в Венеции с трудом могло удовлетворить спрос на инструменты со стороны церквей, оперных театров, любителей и частных лиц, не говоря уже о богадельнях или благотворительных больницах.
На улице уже стемнело, музыканты, собравшиеся за соседним столиком, по-прежнему не проявляли никаких признаков подготовки к началу вечера бразильской музыки. Я подумала, что они изучают ноты, но, когда поняла, что это меню напитков, решила уйти. Возвращаясь на велосипеде домой, я поняла, что испытываю чувство искренней благодарности скрипке Льва. Не подумайте, что я вообразила, будто она была сделана Страдивари или кем-либо из других великих мастеров Кремоны, но я все ещё верила, что это могла быть работа ученика в какой-нибудь менее известной мастерской этого города. И если бы не это, я не разъезжала бы на велосипеде по темным улицам, не наслаждалась бы первыми звездами летней ночью в Кремоне и не исследовала бы секреты, передаваемые от отца к сыну в пыльных мастерских великих династий скрипичного города.
Однако я уже знала, что ещё не добралась до настоящих истоков истории скрипки Кремоны, и искать начало надо в штабелях аккуратно распиленных кленов и елей, выставленных на продажу. Именно эти клены и ели определили дальнейшее: отправиться далеко за пределы уютных и красивых улиц Кремоны и найти дорогу в далекие горные леса, где рождалась главная составляющая этих скрипок.
В те времена, когда Андреа Амати начал делать скрипки, мастера Кремоны для создания дек своих инструментов использовали альпийскую ель (Picea abies) с Доломитовых Альп. На протяжении веков из леса под названием Паневеджио скрипичным мастерам было поставлено столько древесины, что местный совет по туризму любит называть его «лес скрипок» (foresta dei violini). Тем летом я уже планировала провести пару недель в горах, и теперь мой затейливый маршрут без особых приготовлений потянулся к лесам, растущим в верховьях долин Примьеро и Фьемме, где изрезанный край Италии проникает в Австрию, и итальянский язык уступает место немецкому задолго до официальной границы.